Олег Рой - Письма из прошлого

— То есть как это? Когда? — не понял Дмитрий.

— Дык, аккурат как с армии пришел, — пояснил Санек. — Бабка Таня жива еще была. Батя меня дождался вот этот самый камень поставить. — Он снова ткнул пальцем в памятник Нади и Кристины. — Поставили, обмыли, все честь по чести. А недельки этак через две иду я, значит, к бате, он у меня тут в сторожах служить подрядился. Иду этак к вечерочку, темнеет уже, гляжу — около этой самой могилы женщина стоит, вся в черном. Спервоначалу-то я не подумал ничего, мало, кто тут шляется… А как она обернулась, гляжу, а это сама Надежда-то и есть. Ох, и пересрал же я! Покойница из гроба встала — не к добру ведь это. Побег к бате, а он мне и рассказал, что в могиле только один гроб. Одну только девчонку тут похоронили, а Надежды с ней нету.

— Погоди, Санек, — Дмитрий ничего не понимал. — Как же так? Они же почти одновременно умерли, их должны были вместе похоронить. Вот и фото на памятнике, и надпись…

— Ну, мало ли как оно бывает, — развел руками Санек. — Может, ее, Надежду-то, где в другом месте схоронили.

— Даже если так, то она все равно никак не могла приходить сюда, — Дима совсем запутался. — Ты когда из армии-то вернулся, в каком году?

— Дык это… — собеседник старательно наморщил лоб. — Дембель две тыщи четыре. В мае. Я под Екатеринбургом служил, в ракетных войсках, — почему-то с гордостью добавил он.

— Вот то-то и оно, что в две тысячи четвертом Надежды уже год не было на свете, — покачал головой Дмитрий. — Похоже, у тебя, Саня, такая каша в голове… Вот мне бы с отцом твоим поговорить! — осенило вдруг его. — Где он сейчас?

— Батя-то? — ухмыльнулся Санек. — Да тут, неподалеку. Вон, гляди, видишь, две березы стоят? Да не туда смотришь, левее! Под ними-то батя и лежит. Четвертый год уже пошел.

— Ясно, — кивнул Дима. — Ну что ж, Санек, бывай. И это… Береги себя.

Дмитрий торопливо вынул из бумажника купюру (тысячу, меньше не нашлось), протянул собеседнику и поспешил прочь с кладбища, не слушая раздававшегося за его спиной благодарного бормотания.

Вроде бы Дмитрий не придал особого значения рассказу пьяницы-могильщика… Но на душе все равно сделалось неспокойно. И вместо того чтобы дать водителю команду вернуться в город, он попросил отвезти его в деревню, хотя изначально не планировал туда заезжать. Собственно, делать ему там было нечего, кроме тещи, он никого из Надиных родственников не знал, даже в глаза ни разу не видел. И все-таки что-то сейчас тянуло его заглянуть в деревню.

Некоторое время они колесили по утопающим в свежей весенней зелени улицам, ведя переговоры с местным населением и, наконец, отыскали дом Кошкиных — покосившуюся избушку в три окна, из почти черных от времени бревен, с небольшой верандой и ржавой крышей.

За давно не крашенным ветхим забором залилась лаем крупная рыжая дворняга.

— Эй, есть кто дома? — крикнул издали Дмитрий, предусмотрительно не заходя в калитку.

Наконец, дверь веранды распахнулась, с крыльца сбежала невысокая девушка в сарафанчике, который был ей явно мал, и в накинутой на плечи шерстяной кофте, и крикнула:

— Вам кого?

— Мне бы Кошкиных повидать, — пояснил Дмитрий.

Девушка ловко поймала собаку за ошейник, усадила на цепь, щелкнув карабином, на что пес, впрочем, не обиделся, а завилял скрученным в кольцо хвостом, хотя и не переставал лаять. Его хозяйка, переступая резиновыми ботами на босу ногу, подошла поближе к забору, встала под цветущей яблоней и спросила поверх калитки:

— Ну, я Кошкина. А чего надо?

— Видите ли, я ищу ваших родственников… — объяснил Дима, стараясь говорить так, чтобы голос звучал как можно увереннее. — Надежду Васильевну и Татьяну Петровну.

— Эва, хватились! — хмыкнула девушка и убрала за ухо прядь тусклых русых волос, точно такого же цвета, какие были у Нади. — Баба Таня померла давно. Я тогда еще малая была, в школу ходила.

— А Надежда Васильевна? — Он сам не знал, зачем задает этот вопрос.

— Так и она тоже, — равнодушно отвечала собеседница. — Еще раньше.

— И вы точно знаете, что Надежда Васильевна умерла? — все-таки переспросил Дима.

— Ну, конечно! — кивнула девушка. — Все тут, у нас на кладбище похоронены. Мы на Пасху ходили к ним, прибрались, яичек положили…

— Значит, умерла…

Собственно, а что он ожидал услышать?

— Я бабу Таню-то хорошо помню, — сообщила девушка, переступив с ноги на ногу. — Она тут, с нами жила, спала в комнате за печкой. Меня любила, баловала, всегда норовила кусок получше мне положить. А тетя Надя с дочкой из города редко приезжали. Хотя для нас с бабой Таней это всегда праздник был. Тетя Надя добрая была, гостинцев всегда привозила, мне обязательно и конфет, и куклу… И с дочкой ее, Кристинкой, мы вместе играли, хотя она и воображала была, вечно нос задирала. Ну еще бы, городская… А зачем они вам? — запоздало поинтересовалась девушка.