Олег Рой - Письма из прошлого

— Что ж, будем надеяться, что не все наши коллеги смотрят ток-шоу Веры Король, — миролюбиво проговорил Дима. А про себя подумал, что его супервизор просто завидует ему. Его успеху, его популярности, его заработкам, в конце концов. Пусть Ник-Ник и старше его, и опытнее, и в профессии уже давно — все равно у Дмитрия Корсунского и клиенты пожирнее, и офис побогаче. А уж вести собственную телепередачу, такую как «Задушевный разговор», Николаю Николаевичу Короткову точно никто никогда не предлагал. Но вслух Дима добавил совсем другое.

— Или вы считаете, что эта история может значительно повредить моей репутации? — Подобная мысль и впрямь ему не понравилась.

Однако собеседник неожиданно пошел на попятный:

— Нет, я так не думаю. Уверен, что не пройдет и нескольких дней, как все забудут об этом твоем выступлении. В том числе и ты сам. Хотя, мне кажется, нам с тобой тут есть о чем поговорить.

— Я так не считаю, — покачал головой Дима, не желая больше мусолить тему ток-шоу, своего вранья о погибшей невесте и подсознательных мотивов, которые так и рвался отыскать в этом поступке Ник-Ник. По мнению Дмитрия, супервизор тут явно перегибал палку, ни о каких его скрытых личностных конфликтах тут не было и речи, все лежало на поверхности. Дима никогда не утаивал от своего собеседника проблему потери интереса к женщинам и сексу, они уже много раз обсуждали эту тему, и вряд ли в ней появилось что-то новое. А ничего другого за сентиментальной историей о несчастной, но единственной в жизни любви, не скрывалось — рассказ был всего лишь попыткой сделать хорошую мину при плохой игре, как-то оправдать перед зрителями отсутствие в жизни профессионального врачевателя чужих душ собственной семьи или хотя бы любимой женщины.

— Мне опять снился тот сон, — сообщил Дмитрий. Возможно, со стороны это выглядело так, будто он просто хочет перевести разговор на другую тему, но в действительности все было куда сложнее. Навязчивые сны и впрямь беспокоили его, они казались столь реальными, что, проснувшись, Дмитрий порой долго не мог прийти в себя и понять, где сновидение, а где явь.

— Сон о больнице? — зачем-то уточнил Ник-Ник, хотя в этом не было необходимости — никаких других повторяющихся сновидений Димы они не обсуждали. Да их и не было.

— Да, тот самый.

Сейчас Дима говорил чистую правду. Кошмарный сон, в котором он видел себя привязанным к медицинской койке и рядом зловеще улыбающуюся Полину со шприцем в руках, преследовал его вот уже девять лет. При этом все детали — отцовское кресло, балкон, Надя и Кристина, превращение кресла в автомобильное сиденье и так далее — сохранялись полностью неизменными. Дима уже выучил их наизусть и мог во всех подробностях описать сезон и погоду на улице, то, как одеты его жена и дочь, и что он видит у них за спиной. Со времен первого раза изменилось только одно — ощущения после пробуждения. Каждый раз еще очень долго, как минимум несколько минут, очнувшегося Дмитрия не покидало чувство, что он не в своей квартире, а все еще в отдельной палате неврологического центра «Лесная поляна». Что он все еще находится в странном состоянии сумеречного сознания, в котором долгое время пребывал после аварии. И что Полина где-то рядом, за дверью…

Потом это странное ощущение проходило, Дима постепенно и медленно возвращался в реальность, но долго еще чувствовал себя неуютно. И до сих пор никак не мог уговорить себя, что мимолетное кошмарное сновидение — это далеко не худший из возможных вариантов проявления посттравматического синдрома. Как и дефицитарность эмоциональной сферы — именно так называлось на научном языке то обнищание мира чувств, которое навсегда осталось теперь с ним. А со всеми остальными негативными последствиями своего прошлого он уже сумел справиться.

Ник-Ник знал о сне, они вместе работали над этим, но никаких заметных результатов не добились. И Дима понимал, почему. При всей своей откровенности с супервизором, он так и не решился полностью раскрыться перед ним, не рассказал о событиях девятилетней давности, не посвятил в подробности аварии, в которой погибли Надя и Кристинка. А про Полину говорил, что во сне просто присутствует «какая-то женщина», уверяя, что не узнает ее.

— И еще одно, что я хотел с вами обсудить… — Дима по привычке заглянул в свою записную книжку, в которой каждый раз предварительно набрасывал схему беседы с супервизором, хотя сегодня в этом не было особой необходимости. — Надеюсь, вы помните, что у меня некоторое время назад появился новый клиент, продюсер, я рассказывал вам о нем…