Олег Рой - Три краски

«Хватит! – велела себе Лариса. – Надо взять себя в руки и, наконец, поговорить с Кириллом!»

Она решительно подошла к монтажеру, собираясь объясниться с ним начистоту, и замерла, наткнувшись на его взгляд.

– Мммм… – промямлила она с виноватой улыбочкой (такой дурацкой, что просто слов нет). – Э-э… Ну, в общем…

– В общем? – переспросил молодой человек, возвращаясь к работе. – И что же у нас в общем?

Лара ненавидела себя за эту робость, но не могла ничего поделать. А ведь только недавно многое было ей по плечу!..

– Я, в общем, только спросить хотела, ты вообще как? Что в кафе было после моего мммм… – она поморщилась, вспоминая проклятый салат, – ммм… ухода?

– Нормально… – не отрывая глаз от монитора, ответил Кирилл. – Ничего не было! Пришла уборщица, вытерла пол. Твой дурачок убежал куда-то. А американец долго извинялся. Я расплатился и ушел…

– Понятно… – Лара не знала, что еще сказать, но уходить, не осуществив задуманное, а потом чувствовать себя жалкой неудачницей, не хотелось. – Ну и?.. – спросила она. – Как дальше?

– В смысле? – Кирилл сказал это таким тоном, что все надежды на продолжение их только, казалось, завязывающихся отношений рухнули.

– Ну не знаю… Мы, кажется, с тобой не договорили. – Лара залилась краской.

– А! Ты по поводу монтажа? Знаешь, я подумал, у меня сейчас совсем нет свободного времени, так что извини! – холодно проговорил он.

Лара закусила губу, чтобы сдержать эмоции, и вышла из монтажной. Вот и все. Проклятый Павлик! Это он во всем виноват!

Как назло, за неудачным разговором последовала цепь неприятных событий. Еще в коридоре Лара услышала шум, раздающийся из журналистской: эдакие радостные возгласы. Заинтригованная, девушка поспешила туда – в последние недели здесь всегда было тихо и спокойно, все настроены на работу (по крайней мере, сама Лара следила, чтобы журналисты занимались делом, а не расслаблялись). Уже подходя к двери, она поняла, в чем дело: в журналистской появилась гостья, и не абы кто – Алина, ее змеячество собственной персоной.

Вслушиваясь в знакомый чуть хрипловатый голос, Лариса чувствовала, словно ее отбросило на месяц назад. Неужели все карьерные успехи ей только приснились?!

– Какая же ты клевая! – пищала задушевная Алинкина подруга Светка. – Это он подарил? Супер! Что у вас, все на мази?

– А то! – усмехалась Змеинишна.

Собрав волю в кулак, Лара вошла в журналистскую. Алинка стояла посреди комнаты – в кожаной с пушистым мехом коротенькой куртке, облегающих джинсиках и высоких сапожках. Ее блестящие волосы рассыпались поверх пушистого капюшона. Бывшая начальница похорошела: смуглый цвет лица (видимо, только после солярия), глазища черные, с задорными искрами, обжигающими, надо сказать, искрами, по крайней мере, их действие Лара ощутила сразу, как только встретилась с Алинкой взглядами.

– Начальство пришло, – усмехнулась Кобра. – А я тут мешаю!

Лара села за стол, сурово взглянула на посетительницу.

– Ты на работу выйдешь? – спросила она, стараясь не показать вида, что сдрейфила, а сама сжала кулаки («Ну пожалуйста, пусть не выходит!»).

– Нет уж, увольте! – засмеялась Кобра. – Работы и так полно! Думаете, на этой свет сошелся клином? Тем более при таких-то условиях, – Алинка многозначительно замолчала. – Слышала я, что рабство восстановили. Девочки, вам теперь и в солярий ходить не понадобится, да? Благодаря заботам новой начальницы и так все неграми будете.

– Афроамериканцами! – поправил кто-то, и все, кроме Ларисы, засмеялись.

Лара уже с трудом держала себя в руках. Ей хотелось то ли накричать на Алину и расцарапать ее холеную мордашку, то ли залиться горькими слезами. Спасало только одно: мысль, что все это продлится недолго. Алинка, перешучиваясь с девчонками, написала заявление об уходе, затем пренебрежительно попросила «большую начальницу» подвинуться и дать ей возможность забрать из тумбочки свои вещи.

– Кстати, милый цвет волос. Где взяла? – спросила она Лару.

– Где взяла – там больше нет, – отрезала Лара, а затем добавила: – Вы ж и подарили. Слили, так сказать…

– Нет, реально красиво. – Алина закатила глаза, изображая натуральную стопроцентную искренность (идентичную натуральному стопроцентному йогурту, состоящему из ароматизаторов и химических добавок). – У тебя там еще не осталось? Я бы купила…

– Осталось. Но я не продаю! – надменно ответила Лариса.

Бывшая начальница покидала в сумку шмотки, вытащила из тумбочки не менее десятка лаков разных оттенков – от розового до бирюзового – и собралась уходить.