Ричард Пол Эванс: Путь

К ночи заметно похолодало. Я едва переставлял ноги, словно к каждой была привязана тяжеленная гиря. За день я прошел свыше тридцати шести миль и сейчас буквально спал на ходу.

Время перевалило за полночь, а я все брел. За спиной мелькнули автомобильные фары. Я отошел на обочину, но машина ехала все медленнее. Может, те, кто в ней сидел, хотели расспросить про дорогу? Или предложить подвезти? Я бы не отказался. Я обернулся. Это была старая «Импала», желтая, с черной полосой, как у гоночных автомобилей. Из салона доносились оглушительные звуки рэпа. Машина поравнялась со мной. Из окошка высунулся отвратного вида парень.

— В чем дело? — развязно спросил он.

Салон был набит подростками.

— Ни в чем, — ответил я. — Просто иду.

— А чего здесь забыл?

— Ничего.

Я продолжал идти, надеясь, что они отстанут и уедут. Сзади подъехала вторая машина. Развязный парень что-то сказал водителю второй, и автомобиль, проехав немного, развернулся, загородив мне путь. Дверцы первой машины раскрылись, и наружу вылезли пятеро парней. Водитель оказался самым низкорослым из всех. Среди них был упитанный верзила дюймов на шесть выше меня. Он встал, сложив на груди тяжелые руки, все в шрамах и татуировке. Пятерка окружила меня.

— Что у тебя в рюкзаке? — спросил развязный.

— Ничего интересного для вас.

— Дай сюда!

— Говорю вам: там нет ничего интересного для…

— А это мы будем решать, падаль! — перебил меня верзила. — Ясно?

— Мы сейчас на тебе немного поразомнемся, — послышался голос сзади.

Я смотрел на них, оценивая обстановку.

— Хорошо. Берите мой рюкзак.

— Сами возьмем, когда с тобой будет кончено.

— Мы не любим задниц, которые шляются по дорогам. И всегда показываем им, кто здесь хозяин, — заявил развязный.

— Но ведь это нечестно. Я один, а вас много. Если вы решили меня напугать, считайте, вам это удалось.

— Слышь, он опять завякал, — сказал развязный, обращаясь к верзиле. — Успокой его.

Кольцо вокруг меня сомкнулось. Я снял рюкзак.

— Берите. Открывайте. Надеюсь, убеди…

Я не договорил. Первый удар мне нанесли в затылок. Не кулаком, а чем-то деревянным, вроде дубинки. У меня посыпались искры из глаз, но я устоял на ногах. Я обхватил голову. Развязный урод и верзила двинулись ко мне. Я размахнулся и что есть силы ударил развязного. Он рухнул вниз. Его дружки загоготали. Когда парень поднимался, они задавали ему похабные вопросы. Встав, он накинулся на меня.

Несколько минут прошли как в замедленной киносъемке. Они походили на кошмарный сон, когда хочешь убежать, но не можешь шевельнуться. Меня сбили с ног, после чего начали пинать со всех сторон. Я пытался загородить руками лицо. В это время верзила опустил мне на голову свой тяжеленный ботинок. Он наступил один раз, другой, третий.

И вдруг избиение прекратилось. Я перевернулся набок, выплевывая слизь и кровь. Все лицо у меня было окровавлено. У развязного в руке блестел нож.

— Хочешь сдохнуть, кусок дерьма?

Он склонился надо мной. После ударов я видел его нечетко. Это был мой шанс. Развязный урод мог за несколько секунд завершить то, чего я не хотел или не умел сделать сам. Жизнь или смерть. Почему-то мне казалось, будто выбор действительно зависит от меня.

— Не слышу ответа, падаль!

— Не хочу, — сказал я.

— А это не тебе выбирать.

Меня ударили сапогом в лицо. Больше я ничего не слышал и не видел.

Мой опыт, граничащий с состоянием выхода из тела, сопровождался сильной болью. Нестерпимой болью. Кто-то опустился на колени рядом со мной. Вокруг слышались голоса, отличавшиеся от голосов шайки подонков. Чувствовалось, что это люди постарше и говорят на нормальном языке, а не на похабном жаргоне той мрази. Голоса звучали надо мной, но никто не пытался заговорить со мной, словно меня здесь не было. Отчасти это так.

Говорить я не мог. Я даже не мог стоном или мычанием показать, что слышу. Мои глаза оставались закрытыми. Людей я не видел; только перемещение цветовых пятен, вспышки фар проносящихся машин и свет дорожного фонаря, вблизи которого я лежал. Возможно, это был и не фонарь, а луна. Где-то сбоку мигали красные и синие огни.