Array Белобров-Попов - Русские дети (сборник)

…Писатель Гдов всё стоял и стоял под самой Пизанской башней, совершенно не боясь, что она упадёт ему на голову.

Но, не станем скрывать, сильно приуныл. И совсем бы упал духом, если бы не вспомнил вдруг, какие умные слова недавно написал ему по электронной почте его однокурсник и коллега по первой профессии геолог Игорь Богацкий:

«А я вот, г-н Гдов, считаю, хоть и выпил немного белого русского вина, закусив строганинкой, что сейчас один из самых комфортных отрезков земной истории. Вспомни, чего стоило, например, весёленькое пермо-триасовое время, когда сотни тысяч лет изливались миллионы кубических километров расплавленной магмы и ядовитые газы уничтожили девяносто процентов всего живого на Земле. И ничего — оклемалась природа. И Россия когда-нибудь оклемается. Россия погибла? Опять же похуже бывало. Другое дело, что сейчас ни монголов, ни поляков, ни немцев, ни большевиков на горизонте не видно, а страна разваливается».

«А ведь он прав, сволочь! — подумал Гдов цитатой из повести Андрея Платонова „Город Градов“. — Земной шар действительно так устроен, что декорации меняются, а пьесу всё ту же самую дают. И путинские времена ПОКА отличаются от брежневских примерно так же, как брежневские от сталинских, и ЛЮБАЯ ВЛАСТЬ в России — советская. Или быстро трансформируется в таковую…»

Этот Гдов, между прочим, не в первый раз стоял в Пизе под самой Пизанской башней. Однажды, ещё в самом начале конца перестройки, когда новые наследники Сталина только-только начали разрешать советским людям бесстрашно ездить за границу, Гдов читал здесь лекцию в местном университете, что на улице Санта-Мария. Том самом университете, где до сих пор полно студентов, желающих изучать русский язык, и где до сих пор успешно функционирует под руководством уважаемого ДОТТОРЕ профессора Стефано Гардзонио соответствующая кафедра этого загадочного языка. Любят, любят в Италии русских, несмотря на многие наши хамские проделки. Гдов тогда купил вдруг роскошные швейцарские часы у африканца, сбросившего цепи колониальной зависимости и по этому случаю торгующего около Пизанской башни с лотка… Роскошные швейцарские часы, которые остановились прямо в аэропорту Шереметьево, когда Гдов возвратился тогда из дальних странствий на горячо любимую с утра и до ночи Родину, так и не решившись стать тогда невозвращенцем. А сейчас уж и сложновато нам, ребята, становиться невозвращенцами, проще на родине порядок навести, родные мои, правда?

Африканец просил за роскошные швейцарские часы тысячу долларов, но отдал их за десятку. Сторговались, чего там! Свои же люди. Красивые были часы, не хуже, чем у патриарха Гундяева. Жалко, сломались быстро. Ну да ничего, новые можно купить… Гдов ведь теперь богатый и свободный, как и все мы, тоже сбросившие все цепи соплеменники Гдова, мутанты коммунизма…

1–20 мая 2013, S. Alluсio di Uzzano

Жила-была сказка. Никто не знал, что она есть. А она тихо так существовала, причём в тетрадке.

Но вот её нашли, раскрыли тетрадь.

А где сказка, там страна, дело доходит до географии, даже истории, до королей! Оказалось, что это целый мир со своими жителями, погодой, принцессами и бедными девушками, со своими великанами и тараканами, полицейскими и учёными, детьми и их умершими родителями.

Вот о них-то и речь.

В данной сказочной стране каждый день умершие родители приходили укладывать спать своих детей, то есть садились у изножия кроватей, поправляли одеяла, рассказывали сказки, целовали ребят на ночь и — что делать — уходили в тень. До утра! А утречком будили своих детей; дети шли кто куда — в школу, в садик, в ясли. А вечером они возвращались домой и ждали своих умерших родителей, целовали их, обнимали, жаловались им, хвастались, рассказывали, как что было, и, счастливые, засыпали.

Дело в том, что там, в той стране, некоторое время правил очень добрый король, который издал этот закон о правах мёртвых родителей, чтобы они могли приходить к кроваткам своих детей.

Но всё меняется!

Пришёл новый король, уже немолодой наследник и сын того, доброго.

И он воспротивился отцовскому закону.

Он был категорически не согласен с тем, что его папаша каждый вечер маячил у его кровати и к тому же норовил прочесть ему нотацию, иногда даже отвешивал по шеям, хотя дело традиционно завершалось поцелуем в лоб, я добрый, типа, король.