Антон Соловьев - Lubvi.NET

— Ты понял, — повторил он. — Ты ведь хотел сам найти ответ. Ты любишь искать ответы. Я возвращаю, что взял у тебя.

И в тот самый момент, как он произнес эти слова, я ощутил то забытое за шесть лет чувство, и мне показалось, что мое сердце прямо сейчас выпрыгнет из груди. А он лишь улыбнулся и медленно пошел прочь. Чувства захлестывали меня, и я, набрав полную грудь воздуха, крикнул ему вслед: «Quo vadis, Domine?» [16] «Куда идёшь, Господи?» (лат.) Он остановился, посмотрел на меня, но ничего не сказал. А через минуту растворился в людской толпе, и больше я его никогда не видел. Да мне и не было нужно. Он теперь всегда был со мной.

В реальность меня вернул звонок мобильника. И руки мои тут же задрожали. Я подумал, что это звонит Катя. Но, услышав мужской бас на другом конце провода, я успокоился. Мне предлагали работу. Постоянную работу, которая бы меня устроила и позволила бы не покидать прежнюю и существенно улучшить свое материальное положение. Ведь с появлением скоростного интернета и у редакторов пропала необходимость целый день сидеть в конторе. Я тут же согласился. Думать тут было нечего.

Я шел к метро, а в голове было столько мыслей и чувств, что я никак не мог сосредоточиться на какой-то одной. Я думал о том, как я буду заново учиться любить и не приведет ли меня любовь к новой катастрофе. Я думал о Кате и о том, что она действительно славная девушка и я могу ее полюбить. Но в то же время я отчетливо понимал, что создал внутри себя целый мир, мир сказки и реальности, который принадлежит только мне, и я не хочу ни с кем его делить, не хочу никого в него пускать.

Почему? Просто я боюсь, что он может рухнуть, а тогда погибну и я. Все эти чувства на грани сна и реальности, на грани безумия и ясности — все это было мое, всем этим был я. И я боялся все это потерять, потому что слишком долго я строил свое королевство, где стены замков выложены из увесистых книжных фолиантов. А она? Захочет ли она впустить меня в свой замкнутый мир? Ведь мы очень похожи. Похожи в своем добровольном одиночестве, которое мы называем свободой.

Я впервые оказался в этом городе. Вернее уже не городе, а в застывшем навечно музее. Город — это место, где живут люди. А здесь уже давно никто не живет. Только любопытные туристы шляются по улицам и глазеют по сторонам. Индийцы в чалмах, японцы, обвешанные техникой, русские в гондолах распевают: «Из-за острова на стрежень…» Это напоминает вавилонское столпотворение. Впрочем, Венеция никогда не была похожа на Вавилон. Никогда.

Я стоял в толпе туристов, любовался бликами на воде канала и слушал экскурсовода. Экскурсоводом как ни странно был итальянец. Причем, какой итальянец! Наши тетушки экскурсантки буквально пожирали его глазами. Он был высок и худощав. Длинные черные волосы ниспадали до плеч. Черты лица были на удивление правильными. Словно это не лицо живого человека, а какая-нибудь статуя римского божества. А с этого правильного, прекрасного лица смотрели грустные серые глаза, которые могли принадлежать не этому красавцу, а дряхлому больному старику. Голос у него был чистый и звонкий и на русском он говорил удивительно правильно. Акцент едва чувствовался.

— Этот мост ведет в городскую тюрьму. Это единственный выход и вход, — он указал на узкий горбатый мостик, перекинутый через канал, — он называется Мост Вздохов, потому что заключенные, проходя по нему, вздыхали, зная, что находятся на свободе последние минуты. Когда-то по этому мосту прошел и знаменитый Джакопо Казанова.

Когда экскурсовод упомянул имя великого любовника, в лице его что-то неуловимо изменилось. Словно на него упала едва различимая тень. А уголки его губ тронула какая-то странная нечеловеческая усмешка. Он на минуту запнулся, но, увидев ждущие взгляды туристов, с воодушевлением продолжил рассказ.

Я до сих пор не знаю, почему мне тогда захотелось познакомиться с этим человеком. Да и сейчас мне трудно об этом сказать что-либо вразумительное. Только после экскурсии я подошел и начал разговор.

— Скажите, Марио, — так звали экскурсовода, — а где вы так хорошо выучили русский язык?

— В России, — улыбнулся он, и это улыбка показалась мне острее бритвы.

— Так вы выходец из России?

— Нет, я просто жил там долгое время.

— Очень интересно. А вы сейчас никуда не торопитесь?

— Да в общем-то нет, — пожал плечами Марио. — Собственно, мой рабочий день уже закончен.