Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс

Джулиан стал снимать пластиковую оплетку с горлышка пластиковой бутылки с водкой, а Хойт проделал ту же самую операцию с бутылью апельсинового сока. Делали они это настолько же проворно, насколько и серьезно – можно было подумать, что дело не только срочное, но и чрезвычайно важное. Кроме того, Шарлотта отметила в движениях ребят некоторую нервозность. Неужели им так срочно нужно выпить прямо сейчас, неужели они не продержатся до банкета? Свое нарастающее беспокойство она пыталась задавить, представляя себе все происходящее как своего рода приключение. Шарлотта как наяву услышала голос Лори, сказавшей ей тогда по телефону: «Пока мы в колледже, у нас есть шанс попробовать все что угодно, поэкспериментировать над собой и над своей жизнью – но все, что мы сейчас творим, останется только в наших воспоминаниях о молодости. Остальным будет наплевать, как мы вели себя, пока были студентками». Однако особой уверенности в себе эти слова Шарлотте как-то не прибавили. Настроение, впрочем, тоже не торопилось улучшаться.

Джулиан, колдовавший над стаканами, стоял к ней спиной. Тем не менее громкое «буль-буль-буль» безошибочно указало на то, что первая порция водки переместилась из бутылки в бумажный стаканчик. Затем он долил апельсинового сока. Судя по краткому «буль», спиртосодержащей жидкости в импровизированном коктейле было гораздо больше, чем той, что богата витаминами.

Он протянул стакан Николь, присевшей на вторую кровать, и та не задумываясь сделала хороший глоток. В ту же секунду она поперхнулась, выпучила глаза, на которых выступили явно натуральные слезы и, издав демонстративный полувздох-полустон, завопила:

– Джулиан, твою мать, а не до хрена ли ты мне водки намешал?

– Да ладно тебе, управишься.

Николь, по всей видимости, решила подтвердить правоту его высказывания и, запрокинув голову, снова хорошенько отхлебнула. На этот раз все обошлось без прокашливаний и слез. Николь лишь задержала дыхание, но продолжала улыбаться, одновременно широко открыв глаза и вскинув брови, словно подтверждая, что напиток явно не детский, но в этом и состоит вся его прелесть.

Джулиан тем временем соорудил еще два коктейля – практически из одной водки.

Хойт подсел к Шарлотте на кровать и стал поглаживать ей спину. С одной стороны, она чувствовала себя неловко из-за такого проявления ласки при посторонних, но в то же время не могла не признать, что внимание Хойта по крайней мере оправдывает ее присутствие здесь. Это своего рода пропуск, зачисляющий ее в компанию.

Николь тем временем сделала еще глоток из стакана и добралась до телефона, стоявшего на тумбочке между кроватями. Судя по ее дружески-конфиденциальному тону, Шарлотта предположила, что она звонит Крисси.

– Ну да, а мы тут как раз того… разминаться начали. – Затем Николь прикрыла рот ладонью и понизила голос, но Шарлотта сидела так близко, что ей было все слышно: – Где?… Что?… А-а. Так ты про наш головняк? – Она засмеялась чему-то, сказанному Крисси. – Угадай с трех раз, хотя тебе и первой попытки хватит… – Снова смех. – Ну конечно. Прямо здесь… Ясно, головная боль от нас никуда не денется. Ты меня поняла.

Шарлотта тоже прекрасно ее поняла. Они говорят о ней. Она и есть их головняк, их надоедливая и неприятная болячка.

Хойт тем временем откинулся поудобнее и стал круговыми движениями массировать Шарлотте плечи. Получалось это у него не слишком умело, да и не в том она была настроении. Тем не менее, пока Хойт – самый красивый, самый крутой парень во всем братстве Сент-Рей – обращал на нее свое более чем благосклонное внимание, можно было просто плевать на злобное шипение всяких там Николь и Крисси. По крайней мере, ей почти удалось убедить себя в справедливости этой мысли.

– Ты чего хочешь? – спросил ее Хойт. – Эй, да расслабься ты.

Только сейчас Шарлотта заметила, что действительно сидит, напряженно выпрямив спину, словно на экзамене.

– В каком смысле – чего хочу?

– Я говорю: пить что будешь?

– А, нет, спасибо, ничего. Может быть, немного сока.

– Сок? Брось, что за глупости. Давай я хоть немножко водки добавлю.

– Да нет, в самом деле не надо.

Хойт продолжал массировать ей плечи, нажимая чуть сильнее, но нежно, и Шарлотта почувствовала, что ей действительно становится лучше, а главное – это проявление ласки делало ее более значительной, прежде всего в глазах Николь и Джулиана. Руки у Хойта были большие… сильные… но мягкие… и так приятно было чувствовать их на своем теле. Плечи налились теплом – и Шарлотта просто не могла не оглянуться и не посмотреть на него. Его ответный взгляд просто поразил ее. В улыбке Хойта было столько нежности и тепла… и какой же он все-таки красивый! Этот волевой подбородок, эти сверкающие светло-карие – ореховые – глаза, полностью поглощенные ею: он просил Шарлотту о том, что сама она ни за что бы не сделала, чего делать ей и сейчас не хотелось, но ни за что на свете она сейчас не хотела огорчить Хойта, погасить эти искорки в его глазах, стереть с его лица это таинственное… может быть, сладострастное, чтобы не сказать – похотливое, но все же выражение любви… Его нежный взгляд – вот та непреодолимая преграда, которая защищает ее от всех насмешек, от всех сарказмов третьей степени, от всех издевательских замечаний Николь и Крисси.