Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс

Мистер Старлинг, опустив глаза, молча перелистывал реферат Шарлотты, глядя в текст сквозь элегантные – последний писк моды – очки в оправе черепахового цвета с линзами в виде полукружий. При этом он наскоро ставил пометки на полях – в дополнение к тем, которые, как успела заметить Шарлотта, были уже сделаны им при первоначальной проверке. Дверь в кабинет была широко раскрыта. Шарлотта слышала, о чем говорили в приемной четыре женщины, отвечавшие на телефонные звонки («У него сейчас встреча»), жалуясь на качество кофе («Из чего только делают этот «Фантастик»?»), жалуясь на мужчин («Ну с какой стати мне идти на вечер знакомств с этими старыми маразматиками? Чего ради выслушивать от этих старых пердунов, с которыми знакомишься трижды в час, что мое лицо им кажется знакомым?»)…

Мистер Старлинг положил реферат Шарлотты на стол, снял свои «полуочки» и, засунув их в карман халата, наклонился в своем кресле вперед, оставив при этом руки на бедрах. «Почему он выбрал такую странную, почти угрожающую позу?» Профессор улыбнулся. Что выражала эта улыбка – теплоту, сочувствие, жалость или циничное презрение к слабостям человека, свойственным ему по определению, – Шарлотта не знала. Пока что мимика и манера общения мистера Старлинга оставались для нее неразгаданным кодом.

– Мисс Симмонс, – обратился он к Шарлотте, – я хотел вас кое о чем спросить. Для начала мне хотелось бы выяснить, правильно ли вы поняли цель написания этой учебной работы. Может быть, вы решили, что в этой работе на пятнадцать-двадцать страниц от вас требуется опровергнуть теорию эволюции?

Ирония, с которой был задан вопрос, полоснула Шарлотту, как ножом.

– Нет, сэр, – как всегда в минуты волнения, почти шепотом ответила она.

– Задание было сформулировано следующим образом, – продолжал профессор, – рассмотреть вышеуказанную теорию и проанализировать ее в свете общепринятых требований научного метода. Я надеюсь, вы не забыли, как на занятиях в аудитории мы обсуждали принципы ведения научной полемики. По-моему, мы все же пришли к выводу, что ни одна теория не заслуживает подробного рассмотрения, если у вас нет к ней серьезных претензий, опровергающих ее аргументов и доводов.

– Да, сэр, – пробормотала Шарлотта.

– С этой точки зрения, – сказал мистер Старлинг, – эволюцию следует рассматривать как совершенно особый случай. Надеюсь, вы помните, как мы говорили именно об этом.

– Да, сэр.

– Ее уникальность заключается в огромных временных интервалах между причиной и следствием изучаемых явлений: сотни и тысячи лет считаются в этой теории «спринтерскими» дистанциями, а более типичный временной отрезок для этой области науки – миллионы лет. Кроме того, нельзя забывать о сравнительной скудости палеонтологического материала, находящегося в нашем распоряжении, и о неравномерности распределения этих находок по хронологической шкале. Однако само по себе все это еще не дает основания заявлять о неверности теории происхождения видов.

– Да, сэр.

– Тем не менее вы взяли на себя смелость не тренироваться, как это принято говорить, на заднем дворе, а сразу же замахнуться на игру в высшей лиге и опровергнуть всю теорию… в работе объемом от пятнадцати до двадцати страниц.

– Нет, сэр, – уже почти задыхаясь, выдавила из себя Шарлотта.

Мистер Старлинг опять извлек из кармана очки, водрузил их себе на нос, взял со стола реферат и, посмотрев на последнюю страницу, сделал уточняющее замечание:

– Двадцать три страницы. Вы до некоторой степени перевыполнили поставленную задачу – и не только в том, что касается объема.

На этот раз из груди Шарлотты вырвался только хриплый вздох.

Мистер Старлинг улыбался ей – улыбался вполне добродушно и в то же время снисходительно, отчего Шарлотте хотелось провалиться сквозь землю. Так улыбаются напроказившему ребенку, которого следует отругать и в то же время дать малышу понять, что его по-прежнему любят и не осуждают за то, что он всего лишь неразумное дитя.

И все-таки – какое точное попадание, какой меткий выстрел прямо в сердце! И как это, оказывается, больно – осознать свое первое поражение в студенческой жизни! Надо же было так проколоться – не понять элементарные, совершенно ясные и недвусмысленные указания по работе над рефератом! Ко всему прочему, эта работа засчитывалась в качестве курсовой, так как Шарлотта уже подала заявление на специализацию по нейрофизиологии. Согласно правилам, оценки за две главные письменные работы складывались со средним баллом, полученным на зачетах по другим предметам, и из суммы этих трех слагаемых выводилась средняя оценка за семестр! Что ж, получи она теперь даже пятерку с плюсом за вторую курсовую и сплошные пятерки по остальным предметам, но с учетом неаттестации за этот реферат ей не светит ничего выше тройки за семестр! «Тройка! А ведь я – Шарлотта Симмонс!»