Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс

– Оч-чень инт-тер-рес-сно, – прокомментировал здоровяк, явно изображая какой-то иностранный акцент. – Знач-чит, сег-год-дня у нас… снежный человек на комете прилетел.

Хойт потряс головой.

– Иди ты, Харрисон! Что ты гонишь?

В ответ Харрисон приложил указательный палец к верхней губе, раздул ноздри, несколько раз со свистом втянул воздух и многозначительно хмыкнул.

Наконец они вплотную подошли к тому месту, где в мелькающем свете дергались бледные лица. Перед глазами Шарлотты возникали в ритме музыки вскинутые руки – целая толпа народа танцевала на большой застекленной террасе. На улице было темно, и стекла отражали все происходящее внутри помещения, почти как зеркала. Пульсирующие лучи дискотечных прожекторов и стробоскопов разбегались от террасы куда-то в бесконечность, и казалось, что осветительные приборы установлены не только внутри, но и снаружи, на аллее Лэддинг. Музыка здесь звучала так громко, что было больно ушам. Огромное количество бледных фигур дергалось и мелькало какими-то кусочками, как будто их разрезали на части. Пятеро черных музыкантов, так же, как и все остальные, беспрерывно дергались, мелькали и обливались потом. Худой скелетообразный солист с косичками-дредами запрокинул голову и поднес микрофон так близко к губам, словно собирался сожрать его. И он тоже дергался и мелькал в рваном ритме световых лучей, при этом вопя что-то совершенно нечленораздельное: «Мэкин'н'джекин! Мэкин'н'джекин!» Позади группы у стены стоял высокий стол, на котором танцевала пара. Их лица то освещались, то пропадали в темноте, их руки крутились и мотались, а ноги ритмично переступали – свет, тень, свет, тень, кусочки, кусочки, кусочки тел, но даже в этом неверном освещении было видно, что они танцуют, прижавшись друг к другу животами. Как бы оба ни вихляли бедрами, какие бы части тел у них ни высвечивались, – низ живота парня был все время прижат к лобку девушки. Джинсы на ней сидели так низко на бедрах, что, когда девица изгибалась, можно было видеть начало расщелинки между потными ягодицами. Восторженные вопли столпившихся вокруг стола парней временами даже перекрывали грохот музыки. Шарлотта оглянулась. Хойт стоял неподвижно, но в мелькающем свете казалось, что его тело бьет дрожь. Шарлотта обнаружила, что и ее руки выглядят так же. Постепенно ее глаза привыкли к этому световому эффекту, и девушка смогла разглядеть, что точно так же танцуют и все пары, собравшиеся здесь, на террасе: прижавшись лобком к лобку. Она не могла поверить своим глазам! Они просто-напросто изображают… половой акт! Прямо при всех, в открытую. Неожиданно она вспомнила скользкую фразу Реджины: «потереться всухую». Да здесь партнеры действительно прижимаются друг к другу гениталиями! А некоторые девчонки даже повернулись спиной к парням и выгнулись так, чтобы те могли изобразить «трах-трах-трах» сзади, как это делают животные – как собаки на заднем дворе!

Хойт снова приобнял ее, притянул к себе и, наклонившись очень близко, прокричал в ухо:

– Потанцуем?

Шарлотта даже ничего не смогла ответить – так поразило ее это зрелище. Она лишь отрицательно помотала головой – энергично и даже почти судорожно.

– Эй, ты не можешь так со мной поступить! – возмутился Хойт.

Он ведь просто шутит – или нет? Шарлотта открыла было рот… и опять не нашлась что сказать, ограничившись лишь дурацкой улыбкой. Он же не специально, он не хотел ее оскорбить… Девушка снова покачала головой.

– Да ладно тебе! Сама же сказала, что хочешь танцевать! Я через весь клуб тебя сюда тащил, чтобы мы могли потанцевать! Ну, сделай мне такое одолжение! Всего один танец! Честно! – Хойту все время приходилось кричать, чтобы девушка могла его услышать.

И опять она замотала головой и наконец выдавила из себя слово «нет».

Хойт наклонил голову набок и несколько секунд пристально, даже изучающе смотрел на Шарлотту, словно говоря: «Неужели ты думаешь, что я приму такой ответ?»

– Пошли! – Он схватил ее за руку и потянул за собой на танцпол.

– Ты… – Внезапно ее охватил неуправляемый гнев. – Перестань! Пусти меня! Я передумала! Не собираюсь я танцевать!

Парень отпустил Шарлотту, пораженный этой вспышкой, и выставил руки перед собой, словно защищаясь.

– Эй! Ладно, ладно, договорились. Заметано! – Он широко улыбнулся. – При чем тут вообще танцы? Я же сказал ребятам, что показываю тебе достопримечательности клуба, а я слов на ветер не бросаю!

Так-то лучше, подумала Шарлотта. Вообразил, что делает мне большое одолжение, а я должна растаять и согласиться на все только потому, что он обратил на меня внимание. Злость и обида отступили, и Шарлотта поймала себя на том, что смотрит на Хойта уже не так сердито и даже опять слегка улыбается. Но все-таки она не могла смириться с тем, что парень посмел предложить ей такую мерзость. Шарлотту просто передернуло, когда она снова бросила взгляд на «танцующих». Все эти люди… трущиеся друг об друга… прижавшиеся гениталиями… как жучки на случке… Да как он посмел! Предложить такое ей! Да Шарлотта лучше, чем все это стадо, вместе взятое! Да Шарлотта лучше, чем он сам! Как ему могло прийти в голову, что она согласится на такое?