Стефан Гейм - Книга царя Давида

Вопрос: И что тогда?

Ответ: …И тут воин, сразивший в уплату за меня сотни филистимлян, совершенно растерялся. Я обняла его, словно малого ребенка, принялась уговаривать: «Тебе надо бежать, муж мой, возлюбленный мой, ибо если не спасешь ты души твоей в эту ночь, то завтра будешь убит».

Вопрос: Неужели сам он не сделал заранее никаких приготовлений к бегству? О т в е т: Его мул стоял на царской конюшне, меч остался у оружейника, дома не нашлось в дорогу даже хлеба. Царские сыщики охраняли вход, поэтому я выпустила его через окно, а на кровать положила деревянную статую и укрыла ее. В о п р о с: А вы не боялись, что вместо Давида убьют вас?

Ответ: Утром, когда ищейки Авенира притащили меня к отцу, царю Саулу, я подумала, что так оно и будет. Ионафан стоял рядом с отцом, а тот кричал: «Зачем ты известил Давида, зачем предупредил его?» Ионафан ответил: «За что умерщвлять его? Что он сделал?» Тогда Саул разгневался еще больше и сказал Ионафану: «Ты сын негодный и непокорный! Разве я не знаю, что ты любишься с сыном Иессеевым на срам себе и на срам матери твоей?» Тут мой отец бросил свое копье, но промахнулся, и Ионафан в великом гневе ушел от него. Тогда отец обратился ко мне и спросил: «Для чего ты обманула меня и отпустила врага моего, чтобы он убежал?» Я ответила, что Давид грозил убить меня, если я ему не помогу. Отец вскричал: «Вот позор царю! Все вы сговорились против меня, и никто не открыл ушам моим, что мой сын связался с изменником, и нет среди вас ни одного, кого я пожалею». Горечь была в словах отца и мука в его глазах. Он раскачивал головой, будто медведь, раненный стрелою в шею; его взгляд упал на пажа, который испуганно жался к двери; отец поманил его и спросил: «Ты чей?» Тот ответил: «Я — Фалтий, сын Лаиша из Таллина, и раб ваш». Фалтий косил одним глазом, зубы у него были кривые, и сам он весь как-то кособочился. Тут мой отец сказал: «Отдаю эту женщину Мелхолу, мою дочь, тебе в жены, чтобы она служила тебе». И Фалтий пал предо мною на колени и целовал мои ноги. До сих пор помню прикосновение его губ, горячих и дрожащих.

Здесь следует упомянуть некоторые не вполне ясные сведения о пророке Самуиле, собранные мной.

Во всяком случае, известно, — и принцесса Мелхола подтвердила это, — что Давид, спасаясь бегством от Саула, останавливался у Самуила в Раме. Однако никто не знает, что же именно произошло там и правда ли, будто парь Саул тоже побывал в этом храме, где на него якобы сошел Дух Божий, отчего «Саул снял одежды свои и пророчествовал перед Самуилом, и весь день тот и всю ту ночь лежал на земле неодетый».

Я наведался к Садоку, надеясь, что он располагает какими-либо документами на сей счет. Однако Садоку мой интерес показался безрассудным — ведь мы, дескать, занимаемся историей Давида, а не Саула. Распря с Саулом — часть истории Давида, возразил я. Саул трижды посылал своих сыщиков в Раму схватить Давида; трижды сталкивались те на дороге с толпой юродствующих пророков во главе с Самуилом, и каждый раз на сыщиков сходил Дух Божий, отчего они тоже начинали юродствовать. Тогда, говорят, об этом донесли Саулу; он сам отправился в Раму, где и на него сошел Дух Божий; отсюда повелась поговорка: «Неулсели и Саул во пророках?»

Садок улыбнулся и сказал:

— Ты же все знаешь и без меня, Ефан. Зачем спрашиваешь? Я ответил:

— Надеюсь, вы не станете всерьез утверждать, что орда чумазых юродивых, которые закатывают глаза, кривляются, пускают пену изо рта, могут произвести на царя столь сильное впечатление. Это же сумасшествие какое-то.

— А если царь к тому времени и впрямь начал сходить с ума? — Садок вновь улыбнулся. — Разве не безумие кидать копье в собственного сына? Разве не безумие гнать Давида, единственного, кто мог усмирить злого духа?

Мне вспомнились донесения Авенира царю Саулу. Известно ли Садоку, в какие игры играл Давид со злым духом, угнетавшим царя? Я взглянул на Садока, но его лицо оставалось непроницаемым.

— Неужели такой человек, как пророк Самуил, — продолжал я, — влиятельный, известный священнослужитель, в прошлом высший судья Израиля и советчик народа, способен пасть до того, чтобы связаться с кучкой одержимых?

Садок сложил на животе свои жирные руки.

— А разве Самуил не был одержим Духом Господа, когда изрубил в куски Агага?

Тут я понял, что в безумие и впрямь впадали оба, как Саул, так и Самуил, и содрогнулся от мысли о том, сколь темные силы движут человеком.