Анатолий Гладилин - Меня убил скотина Пелл

Говоров встретил Феликса Штейна в вестибюле и предложил позавтракать в ресторане отеля. «Я не хочу», — отважно сказал Штейн. «Хочешь», — сказал Говоров.

Потом они поднялись в номер, Говоров сменил батарейки в «нагре» (он помнил, как в первую свою командировку в Вену не проверил магнитофон, одна беседа пошла в брак, поплыл звук) и записал часовое интервью со Штейном. Теперь вроде бы все дела были кончены и Говоров мог спокойно гулять по городу, созерцая венские архитектурные красоты. Однако для Говорова работа лишь начиналась. Необходим был подробный разговор о каких-то вещах, которые не вошли в интервью, — последние сплетни, если хотите. Человек, неделю назад прибывший оттуда, невольно осторожничал перед микрофоном. О чем-то нельзя было сообщать, чтобы не навредить другим. Какие-то свои резкие замечания и оценки лучше было бы не запускать в эфир — себя скомпрометируешь. Благодаря таким доверительным беседам Говоров набирал уникальную информацию. В Гамбурге его коллеги тоже штудировали советские газеты и журналы, но у Говорова был прямой контакт. Поэтому в Гамбурге лишь в общих чертах представляли себе московскую жизнь, а Говоров «держал руку на пульсе».

И еще было важно объяснить собеседнику, что его тут ждет, выяснить и скорректировать его планы. Феликс Штейн стоял перед выбором: ехать ли ему в общем потоке в Америку или принять приглашение в Западный Берлин? Кажется, для него путь в Америку открыт, а в Германию трудно получить визу, но новые знакомые из Партии «орлов» обещали, что нелегально провезут Феликса с женой и ребенком через границу на машине. Говоров поморщился. «Феликс, мой тебе совет: не связывайся с «орлами». Через границу они провезут, но ты попадешь в полную зависимость от партии. И если ты разочаруешь «орлов», они сделают так, чтоб тебя выслали из Германии. Кто приглашает в Берлин? Академия? Контора серьезная, она добьется для тебя визы, не нервничай, жди. Берлинский вариант лучше Америки. Во-первых, ты знаешь немецкий, во-вторых, Западный Берлин жаждет стать культурным центром Европы, тебе дадут стипендию плюс немецкое социальное страхование. Насколько я понимаю, ты хочешь сидеть дома и писать книги, может, у тебя получится в Западном Берлине, а в Америке придется искать работу, это точно». Дальше поговорили об издании книг на Западе, о здешних гонорарах. Надо ли просить аванс? Какой? Или скромно помалкивать в тряпочку? И как русские издательства… «О русских издательствах забудь, — сказал Говоров, — если сорвешь с них пятьсот франков, считай, крупно выиграл в лотерею». «А сколько это — пятьсот франков?»

Мелкие житейские вопросы. Но кто на них ответит, если не Говоров?

И еще. Тут Феликс замялся.

— Вдруг ХИАС перестанет мне платить, когда узнает, что я собираюсь в Берлин? Деньги за интервью — приятный подарок, но их надолго не хватит. А я с женой, дочкой и котом. Кот, сволочь, тоже жратвы требует… Евреи шепчутся: мол, есть какой-то закрытый американский фонд доктора Фауста, там дают больше, чем в ХИАСе, но туда не попасть.

«Феликс прав, — подумал Говоров. — И как я раньше не сообразил?» Достал записную книжку, набрал номер по телефону и по-английски:

— Соедините меня, пожалуйста, с доктором Фаустом. Это Андрей Говоров из Парижа. Спасибо.

Штейн понял, кому он звонит, и смотрел на него так, будто он из кармана вытащил за уши трех кроликов. Чтоб сбить торжественность момента, Говоров пошутил:

— Кроме этого, я могу спросить по-английски: где кошка? Но это все.

С доктором Фаустом он объяснялся по-французски. Он никогда не видел доктора Фауста, все обещал забежать в его офис вместе пообедать. Но он знал, кто такой доктор Фауст, а доктор Фауст — кто такой Говоров. Если Говоров предлагал чью-то кандидатуру, доктор Фауст, как правило, не отказывал.

— Завтра в девять утра придешь по этому адресу. — Говоров протянул Феликсу бумажку. — Мне кажется, все будет в порядке.

Четыре кролика.

Они спустились в бар выпить кофе, Говоров продолжал учить Штейна уму-разуму, у него в запасе еще имелась пара кроликов, и вдруг Феликс спросил:

— А ты читал последнее интервью Левы Самсонова во «Вселенной»?

С насмешливым блеском в глазах преобразившийся Феликс Штейн (таким его Говоров помнил по Москве) достаточно язвительно высказал все, что думает об этом «литературном явлении». Нет, не все. Говоров догадывался, что последних уничтожающих слов Штейн не произнесет. А именно: «В Союзе у тебя и В. П. репутация смелых людей. Почему же вы не остановили Самсонова? Раз он ваш друг, то ему все можно? Или в эмиграции расцвело чинопочитание?» Просто из-за элементарной вежливости не будет Феликс его тыкать носом в.