Нацуо Кирино - Нежные щечки

— Исияма просил передать вам его впечатление о том, что произошло тогда.

— И что же он сказал?

— Он меня не понимал. Вот такое впечатление.

— Это еще что означает? — усмехнулся Уцуми.

Стоя к нему спиной, Касуми резко захлопнула окно. Воздух в комнате сразу сжался. В голове Уцуми будто раздался легкий щелчок. Он вспомнил, что, когда сегодня встречался с Мидзусимой и Цутаэ, напрочь забыл спросить их впечатление.

«Уцуми-сан, к возрасту это не имеет никакого отношения. Люди и молодыми умирают». Это небрежно брошенное замечание Цутаэ привело его в ужасное замешательство. Он умрет молодым. Он все еще продолжал жить, не смирившись с этим фактом. Вернувшись в реальность, Уцуми уставился на босые ноги Касуми, торчащие из-под джинсов. Ноги у нее были красивой формы, кожа — белой.

— Я… поняла.

— Что? — поинтересовался Уцуми, не отрывая глаз от ее ног.

— Исияма уже не может исцелить меня.

Уцуми поднял взгляд на Касуми. Она перехватила его и кивнула.

— Вам спокойней, когда вы со мной? — спросил Уцуми.

— Да.

— Потому что я умираю?

— Верно, — с нежностью в голосе ответила Касуми.

Она снова уселась рядом с его футоном, расстеленным на полу, и выпалила показавшийся ему детским вопрос.

— Вот вы скоро умрете, а что вы чувствуете? — спросила она и, замерев, стала ждать ответа.

В наступившей тишине было лишь слабо слышно ее ровное дыхание.

— Думаете, такие вопросы можно задавать умирающим? — невольно рассмеялся Уцуми. — Как бы ответить? Ну, во-первых, ужасно страшно, как это все произойдет.

— Что еще? — безжалостно давила Касуми.

— Еще? Как бы это сказать… полностью перестаешь доверять собственному телу. Обычно человек полагается на свой организм. Тот сам знает, сколько человек может, например, продержаться без сна. Вот эту самую уверенность и начинаешь постепенно терять.

— Еще? — Касуми заглядывала ему в лицо, будто говоря, что, пока он ее не убедит, она его не отпустит.

— Еще перестаешь полагаться на свои ощущения — не понимаешь, чего боишься, что ненавидишь. Видимо, оттого, что ты знать не знаешь, что такое смерть. Оно и понятно. Умирать ведь ни разу не приходилось. А еще начинают злить здоровые и потому беспечные люди. У самого-то у меня времени не так много осталось.

— Я тоже вас раздражаю?

— И вы тоже.

— Похоже, вы в своих ощущениях хорошо разобрались, — только и произнесла Касуми, продолжая рассматривать Уцуми.

— У меня смятения никакого с самого начала не было. Важно только, как я приму саму смерть.

Уцуми будто пытался найти подтверждение сказанному у себя в душе. «И при всем этом стоит другому человеку что-нибудь сказать, так сразу приходишь в смятение», — злорадствовало его второе «я».

— Понятно. Поэтому-то вы такой же, как и я.

Уцуми отвел взгляд.

— Ну, не знаю, как там у вас, но я пока смириться с реальностью собственной смерти не могу.

— Я тоже не могу смириться с реальностью потери дочери. Все четыре года не могу.

И это говорила Касуми, у которой блестят глаза, из которой бьет жизненная энергия? Может, что-то в его словах вдохновляет ее? Он умрет, а она будет продолжать жить. Уцуми разозлился.

— Может, стоит поиски прекратить. Заканчивайте вы с этим.

— И что? И что мне делать?

— Ну, этого я не знаю. Сами думайте.

— Есть такие вещи, о которых думай не думай, ничего не придумывается.

«Я психотерапевтом не нанимался!» Уцуми почувствовал, что ему ни до кого нет дела, он устало закрыл глаза. Касуми засобиралась уходить.

— Пойду приму ванну. Уцуми-сан, вы как?

— Я обойдусь.

Из-за разговора, происшедшего только что между ними, он решил недоговаривать, что просто не хочет расходовать на это силы. Уцуми повернулся на бок, а Касуми не мешкая вышла из комнаты. Уцуми слышал звук ее бодрых шагов, когда она спускалась по лестнице, когда ходила туда-сюда по первому этажу. Уцуми продолжал прислушиваться. Касуми зашла на кухню, зачем-то открыла холодильник и только потом направилась в ванную, расположенную в конце коридора. Хлопнула дверь ванной.

В этом не таком уж просторном доме, где, если хорошо прислушаться, можно было узнать о передвижениях любого человека, четыре года назад Исияма и Касуми украдкой от других домочадцев смогли тайно встречаться. Невероятная дерзость! Что за идиоты, брезгливо подумал Уцуми.

Люди вытворяют что-то немыслимое, размышлял Уцуми удивленно, едва ли не восхищенно. Каждый раз, сталкиваясь с каким-нибудь безрассудным преступлением, он запрятывал свое удивление в дальний угол и просто пытался раскрыть преступление. А ведь в центре любого, самого непонятного преступления всегда было что-то очень простое. Он считал себя блестящим полицейским, а такой простой вещи не понимал. Уцуми обессиленно засмеялся, уткнувшись в матрас.