Юрий Трещев - Город грехов

Опасность угрожала и соседним городам, что трудно было представить с несомненной определенностью, хотя бедствия были описаны гением очень подробно, почти документально…

Испытав во сне утрату и скорбь, писатель очнулся.

Ночной мрак постепенно рассеивался, открывая унылый ландшафт с руинами женского монастыря, ставшего обиталищем сов и призраков, которые блуждали в мрачных проходах и анфиладах. Шаги их глухо повторялись эхом, отзывались отголосками в сводах.

Повсюду видны были обломки капителей, пилястр, карнизов, заросших травой.

— Унылый пейзаж… — заговорил незнакомец в плаще. Лицо у него было сухощавое, бледное, вытянутое, глаза впалые, губы тонкие, нервные. — Что за книгу вы читали вслух?..

— Это роман анонимного автора без начала и конца… я пытаюсь дописать его…

— Роман напоминает мне книгу скорбных песнопений…

— Вам не понравился роман?..

— Справедливость требует признать, что местами роман очень хорош…

— В нем еще нет финальной сцены…

— Расскажите, о чем роман?..

— Когда-то в этих руинах обитала блаженная… она была невестой бога и человека… оба они искали ее руки… предпочтение, которое она оказала одному, сделало их обоих несчастными… человек покончил с собой… жил он в крайней нищете и скудости… смерть извлекла его из несчастий… за терзания и терпение он получил место на небе…

Писатель умолк, задумался.

Иногда из темноты полуразрушенных коридоров и келий доносились стоны и вздохи ветра.

На стенах под плесенью и копотью проглядывали печальные бледные лики святых, вырастали их тонкие изящно очерченные фигуры.

Редкие прохожие, представив все ужасы и прелести этой могилы, спешили пройти мимо.

— Продолжайте… что же вы замолчали…

— Вам понравилось начало?..

— Увертюра была довольно мрачная… и, как я понимаю, из нее вырастает не менее мрачная история…

— Семь дней лил дождь, наполняя пустые коридоры шумом… небо оплакивало человека…

— А что случилось с блаженной?..

— Она удавилась… и породила эпидемию самоубийств в городе… самоубийства даже вошли в моду… горожане убивали себя из любви к потусторонней жизни… — писатель принужденно улыбнулся и сел на обломок капители.

Он как будто заснул и во сне сидел не на обломке капители, а на скамье подсудимых. Он сидел и разглядывал статую богини правосудия, меч которой был покрыт ржавчиной и едва ли отвечал своему назначению.

Писателя обвиняли в причастности к убийству дочери мэра. Мотивом была ревность.

На суде писатель заявил, что он не убийца, а жертва любви. В качестве доказательства своей невиновности он представил свой роман и посмертную записку блаженной.

Высокий суд с любопытством выслушал заявление писателя.

Сочувствие писателя к блаженной вызвало вначале подозрение, потом удивление, что, впрочем, никак не отразилось на приговоре.

Писатель недрогнувшей рукой как философ принял чашу, в которой был растворен яд, не без изящества улегся на ложе, поблагодарил свидетелей происходящего за оказанные услуги и предпринял путешествие из миру скорби в мир иной. По пути он подробно описал, как цепенели один за другим части его тела. Когда оцепенение охватило внутренности и дошло до сердца, писатель очутился там же, где и заснул, не успев узнать, как ему удалось воскреснуть и бежать из тюрьмы…

Вечерний пейзаж постепенно поглощался сумерками. Погасла последняя полоса зари.

— Мы игрушки судьбы… и те, кому она улыбнулась, и те, кому уготовано проклятие… — заговорил незнакомец в плаще. — У этого романа есть продолжение?..

— Остались записные книжки автора и его письма… впрочем, письма скорее всего не подлинные… я подозреваю, что это подделка женского рукоделия… слишком много чувствительных сцен, впрочем, милых и разных во всем… правда, крайности автор избегал…

— Женщинам можно извинить многое, даже подделки…

— Однако некоторые сцены из театра абсурда…

— Вы имеете в виду эпидемию самоубийств?.. — спросил незнакомец.

— Иногда эта книга внушает мне ужас… — пробормотал писатель и отвел взгляд.

— Смерть это конечная цель нашего путешествия к своему началу… в связи с этим вопрос проклятия становится не отвлеченным и риторическим, а конкретным и значительным… — сказал незнакомец в плаще и исчез в темноте…

— Где же он?.. куда исчез?.. да и был ли он?.. — бормотал писатель, озираясь…

День погас. Звезды загорались одна за другой, каждая на своем месте…