Юрий Трещев - Избавитель

Утром он нашел себя в списке принятых в Институт.

Прошел год или два. Он жил в общежитии. Иногда вспоминался этот забытый дом. Он рисовал себе закоулки, изгибы коридоров, полутемную комнату с выходом на крышу, себя самого в ней. Картина внезапно прорывалась. В дыру видна была совсем другая комната. Висящие лохмотьями обои, швейная машинка, вся в паутине, мокрые афиши, заводная балерина, что-то еще не важное. Вдруг прояснилось лицо Лизы, еще искаженное, постепенно обретающее реальность, тонкий нос с горбинкой, карие глаза. Он сморгнул и, подслеповато щурясь, какое-то время рассматривал заводную балерину. Лиза мечтала стать прима-балериной. Она постепенно менялась, но отличия еще не бросались в глаза. Лежа, он попытался обнять ее, но каждый раз натыкался на ее плавающие в воздухе и отталкивающие руки, гибкие, как ветки лозы, с узкими ладошками…

Как-то осенью он столкнулся с Лизой на лестнице у театра.

— Боже мой, это ты?.. — пролепетала она, удивленная и обрадованная и повлекла его за собой. Она остановилась у жутковатого дома с террасой, затянутой проволочной сеткой. Дом казался нежилым и пользовался дурной репутацией.

— Я сейчас, только разведаю…

Лиза исчезла. Из-за ставен углового окна доносились звуки пианино. Звуки неожиданно прервались. Послышался тихий, приглушенный ладонями смех и в полосе света возникла фигура Лизы в сандалиях на босую ногу и в блузке, осыпанной стеклярусом. Глаза ее сияли.

— Пошли… — Изображая непринужденность, она повела его во флигель. Налево, направо, крытая галерея, жутко скрипящая лестница. В комнате с камином она представила его рыжеволосой деве.

— Ага, как я понимаю, это и есть твой поэт… очень приятно… — Графиня приподнялась, протянула руку для поцелуя и снова опала в кресло из пожелтевшего плюша. — Правда, он больше похож на юного сатира… а?.. или на Нарцисса… — Графиня говорила на трех языках, и Глеб ничего не понял. Наступила недолгая пауза. — Да ты проходи… проходи… может быть, бокал глинтвейна?..

— Нет, спасибо… впрочем, не откажусь… погода просто ужасная… говорят, даже отменили иллюминацию по случаю праздника…

Зашипели, ударили часы.

— Уже девять?.. ну, мне пора… — Графиня пытливо глянула на Глеба. Лицо его загорелось. — Лиза покажет дом, надеюсь, тебе здесь понравится…

Глеб изобразил удивление.

Через вереницу дверей Лиза привела его в тесную комнатку с одним узким окном.

— Ну вот, здесь я и живу… — Она скользнула к окну, задернула занавески. — Настоящая нора, да?.. но я не жалуюсь… Графиня сослана сюда по состоянию здоровья, одно время она занималась культурой, бодрая старушка, куче поэтов помогла явиться на свет Божий… ты знаешь, мне кажется, она девственница… а это я… — Лиза разложила перед Глебом фотографии. — Кстати, какие у тебя планы?.. — спросила она, вдруг хмурясь и теребя стебельки странных бледно-синих цветов.

— Собственно говоря, какие у меня планы?.. никаких планов… — Глеб несмело улыбнулся, пряча за улыбкой свою растерянность.

— Тогда оставайся, Графиня оставила мне ключи и до осени весь дом будет в нашем распоряжении… здесь никого нет, если не считать садовника и грума… Графиня его недавно наняла, он похож на мальчика лет девяти-десяти… был еще квартирант, джентльмен, специалист по птицам и бабочкам-однодневкам, но он уехал два дня назад, после него остались эти набитые чучела… ну, так как, ты остаешься?.. — Лиза коснулась его плеча.

— Я не знаю, удобно ли… — пробормотал Глеб. Губы его дрожали. Над верхней губой выступили бусинки пота…

Привратник откинулся навзничь, вытянулся, обнимая подушку. Вспомнились жутковатые подробности той душной и дождливой августовской ночи…

Спустя несколько месяцев он получил от Лизы сумбурное и отчаянное письмо, которое оставил без ответа.

— Черт бы побрал эту жизнь… — прошептал Привратник и затих, пережидая боль в паху. Неожиданно для себя он всхлипнул. Выплакав все свое безобразное прошлое, он утер глаза рукавом и вдруг, так ясно и отчетливо увидел перед собой Лизу. Ее лицо мрело где-то в глубине зеркала, как затонувшее мерцание. С неясной усмешкой она следила за ним и медленно-медленно, ощупью, подвигалась к нему…

Он невольно отодвинулся и ударился локтем о стену.

— Вот черт… — поглаживая локоть, он глянул в окно. — Да, теперь на моем месте этот представитель избранного народа… и до чего же мерзкая погода…

Мысли увели Привратника к хозяйке заведения, расположенного всего в нескольких шагах от казарм, и освещаемой мутным красным фонарем, который висел над дверью. Представилась уютная теплота комнатки с низкими потолками, бронзовыми лампами в нишах, амурами и зеркалами. В этом заведении он провел ночь, когда узнал, что Лиза вышла замуж…