Алессандро Пиперно - Ошибка Лео Понтекорво

Не случайно именно с того дня и потом, и особенно после смерти Лео, Рахиль решила никогда больше не отвечать ни на телефонные звонки Риты, ни на напыщенные письма Флавио, полные корыстными и абсолютно неуместными предложениями помощи и дружбы. Рахиль как будто желала переложить на них вину за произошедшее. Столько времени неся на своих плечах всю ответственность за этот хрупкий (как и все счастливые браки) союз, теперь, когда его постигло столь жалкое завершение, Рахиль перешла в наступление. Она видела в этой паре, бывшей друзьями ее мужу, но которую она в глубине души всегда ненавидела, если не виновников, то невыносимых свидетелей гротескного события, которое превратило ее спокойную жизнь на прекрасной вилле в Ольджате в борьбу за выживание.

Точно, парочка свидетелей.

Рита, которая сначала прилагала все усилия, чтобы ее муж порвал какие бы то ни было отношения с этим извращенцем Лео, после кончины последнего вдруг сделалась самым преданным и ярым хранителем его памяти. А Флавио даже перещеголял ее.

Парочка свидетелей, от которых лучше избавиться, со всеми доказательствами против и всеми мотивами преступления, о котором Рахиль больше не желала ничего слышать. Некоторых вещей трудно избежать, но лучше вспоминать о них много лет спустя. Но это уже совсем другая история.

Флавио Альбертацци сидел с Лео за одной партой все пять лет учебы в лицее. Он хорошо усвоил, что лучший способ избавиться от комплекса неполноценности, который внушали ему одноклассники, купавшиеся в роскоши, — это выставить напоказ свою бедность. Несдержанность, которая и тогда была одной из его самых неприятных черт, сейчас, когда благодаря упорству, ограничениям и выдающимся интеллектуальным способностям Флавио добился высокого социального статуса и внушительного счета в банке, стала почти невыносимым недостатком. Так, по крайней мере, считала Рахиль, предпочитавшая не выставлять, а скрывать свое положение, каким бы оно ни было.

Впервые Флавио появился в классе в коротких штанишках. Лео, одетый в синий костюм со складочками и манжетами, посчитал себя вправе спросить его: «Почему ты до сих пор ходишь в коротких штанишках?» В ответ он получил риторический вопрос, который раз и навсегда закрывал дискуссию: «Почему бы тебе не заняться своими делами?»

Обмен репликами состоялся в начале пятидесятых годов, и все последующие десятилетия друзья с удовольствием его пересказывали. Этот случай всегда вызывал у Рахили недоумение: почему ее мужу так нравится глупая история прошлых лет? Ведь он выглядит маленьким несносным снобом, которого друг с легкостью ставит на место. Для Рахили это было одной из тех загадок мужской дружбы, с которой, подобно многим женам своего поколения, ей приходилось только мириться.

Возможно ли, что Рахиль видела то, чего не замечал Лео? Что, несмотря на все прошедшие годы, Флавио продолжал относиться к нему как к капризному сынку богатого папочки? Подобная наивность мужа приводила ее в отчаяние. Это отчаяние усиливалось тем, что Лео, вопреки очевидным фактам, сам себя считал самым проницательным и разочарованным человеком в мире. И именно в тех ситуациях, когда жене он казался самым наивным.

В свое время, надо сказать, Флавио легко поддался очарованию хорошими манерами своего друга. В первый раз, когда он ступил своими огромными запыленными башмаками на скрипучий паркет дома Понтекорво, он предпочел думать, что очарование его друга заключается вовсе не в мраморе, мебели из настоящего дерева и коврах этой квартиры, а скорее в томах, выставленных в книжном шкафу у входа. Изящество выражений Лео, легкость речи, которой Флавио так завидовал, были почерпнуты из этих залежей культуры, а не из того мира, где функциональность интерьера непременно должна была сочетаться с двумя столь безнравственными понятиями, как красота и элегантность.

Несмотря на то что прошло уже столько лет, Флавио продолжал считать своей личной заслугой тот факт, что его друг наряду с медицинской карьерой возжелал посвятить себя научной деятельности, чего трудно было бы ожидать от этого красивого, избалованного и беззаботного мальчика.

«Просто невероятно, что тебя не испортило все то, что ты имел! — не уставал повторять Флавио с чувством удовлетворения. — Да еще в те времена, когда ни у кого ничего не было!» А Лео радовался одобрению того, кто, в сущности, никогда и не пытался стать кем-то иным, не тем, кем стал в этой жизни.