Яков Шехтер - Любовь на острове чертей (сборник)

Разговорить Акиву считалось в «Ноам Алихот» невозможным делом. Как видно, кастровский режим научил его слушать, а слова держать при себе. Среди беспрестанно балаболящих членов общины молчаливость казалась почти совершенством, сыгравшим решающую роль при избрании Акивы в совет. Правда, кроме этого несомненного достоинства, он был одним из главных израильских импортеров кубинского табака, и его щедрые пожертвования тоже сыграли свою роль.

Поскольку других предложений не поступило, «большая тройка» сразу отправилась в хабадскую синагогу. Раввина на месте не оказалось, старосты тоже, и «тройка» повернула, было к выходу, но тут на ее пути оказался меламед, преподаватель младших классов хабадской школы. Вечно взъерошенный, с клочковатой, начинающей седеть бородой, он регулярно приносил в «Ноам алихот» листочки с комментариями покойного Ребе к недельной главе Торы.

— Реб Вульф! — воскликнул меламед, — добро пожаловать! Что же привело уважаемых членов правления под нашу крышу?

Узнав о причине визита, меламед расцвел.

— Друзья, вы ж на правильном пути! — радостно воскликнул он, подталкивая реб Вульфа к стеллажу с собранием сочинений Ребе. — Вот он, источник мудрости, кладезь знаний, родниковая вода исцеления. Пишите ж скорей вашу просьбу, и ответ не заставит себя ждать.

На формулировку вопроса и запись его на бумаге ушло не более трех четвертей часа. Подобная тщательность может показаться чрезмерной, но если вдуматься, кому задавался вопрос и из каких глубин должен был воспоследовать ответ, то сорок пять минут выглядят вполне приемлемым, даже граничащим с поспешностью, интервалом.

Наконец, святая работа была завершена, реб Вульф, сжимая вспотевшими пальцами сложенный вдвое листок, подошел к стеллажу. Отвернувшись, он вытащил левой рукой один из томов, а правой всунул листок между его страницами.

— Посмотрим, посмотрим, — вскричал меламед, выхватывая книгу из рук реб Вульфа. — О чем же вопрос? Ага, нечистая сила в синагоге, как же, как же, наслышаны, посмотрим ответ, ну-ка, ну-ка, нет, это не то, смотрим дальше, нет, не похоже, причем здесь субботние полеты «Эль-Аль» [18] Эль-Аль — израильская государственная авиакомпания. , ага, вот это несомненно, конечно оно — читайте!

И торжественно, словно бокал для кидуша [19] Кидуш — буквально освящение, благодарственная бенедикция над вином. Окончив чтение Кидуша, глава семейства отпивает несколько глотков и передает бокал с вином членам семьи и гостям. , он поднес распахнутую книгу реб Вульфу.

— Вот здесь, внизу, читайте!

Выпуклые глаза меламеда блестели, и весь он, дрожавший от восторга откровения, олицетворял собой победу духа над грубой материей жизни. Реб Вульф пробежал глазами текст и озадаченно хмыкнул.

— А вы уверены, что ответ содержится именно в этом письме?

— Конечно! Взгляните, кому Ребе его написал. Видите заголовок — дорогой реб Ноам! — в точности, как название вашей синагоги.

Реб Вульф еще раз хмыкнул и передал книгу членам правления. Ознакомившись с текстом они не нашли ничего лучшего, чем повторить хмыканье председателя.

«Дорогой реб Ноам! — значилось в письме. — По поводу неудачных, храни вас в дальнейшем Г-сподь, беременностей вашей жены, я думаю, причину следует искать не в особенностях ее тела, а в недостатках вашего. Постарайтесь разузнать у родственников, кто делал вам брит-милу [20] Брит-мила, буквально союз завета, — обрезание. и был ли человек, совершивший операцию, Б-гобоязненным моэлем [21] Моэль — лицо, совершающее обряд обрезания… . Мне думается, что было бы желательно повторить процедуру, разумеется, не в полном объеме, а только совершив символический надрез. В любом случае, прежде чем принимать решение, посоветуйтесь с тремя близкими друзьями. Желаю вам, вашей жене и вашим будущим детям удостоиться лицезреть святого Машиаха, вскорости, уже в наши дни».

— Что-то непохоже, — усомнился Нисим. — При чем тут выкидыши чьей-то жены к нашей нечистой силе?

— Проще простого, — отозвался меламед. — Выкидыш — это нарушение нормального, естественного хода событий. Так же, как и нечистая сила.

В его голосе прорезались назидательные нотки, он заговорил с членами совета, словно со своими малолетними учениками.

— И что же теперь делать? — спросил Акива. Говорил он с небольшим хрипом, словно проворачивая заржавевший от долгого простоя механизм.

— Понятно дело, что! — бодро ответил меламед. — В письме ж упомянуты трое друзей, и вас как раз трое. Поди сейчас разберись, кого плохо обрезали — сколько лет прошло! Так самое ж разумное повторить процедуру. Для всех членов совета повторить. У меня есть телефон хорошего моэля. Нашего, хабадского. Денег он берет немного, а работает… Чтоб уже Арафату голову так обрезали!