Яков Шехтер: Любовь на острове чертей (сборник)

«Это проза нетривиальная, сочетающая в себе парадоксальность мышления со стремлением глубже постичь природу духовности своего народа». Дина Рубина «Ко всем своим прочим недостаткам или достоинствам — дело зависит только от позиции наблюдателя — Тетельбойм отличался крайне правыми взглядами. Усвоенный когда-то на уроках ГРОБ (гражданской обороны) принцип: ни пяди родной земли врагу — он нёс сквозь перипетии и пертурбации израильской действительности, как святую хоругвь. Не разделяющих его воззрения Тетельбойм зачислял в отряд «пидарасов», а особенно злостных, относил к подвиду «пидеров гнойных». Все прочее человечество проходило по разряду «козлов». Будучи абсолютно убежденным в собственной правоте, он давно перестал обращать внимание на аргументы и факты, относя первые к разряду пидарастической пропаганды, а вторые к пропагандированию пидарасизма. Короче говоря, это был интересный и остроумный собеседник». Из рассказа «Страшная шкода» «Проходя в очередной раз по другой стороне улицы, он издалека заметил толпу, собравшуюся напротив офиса. Взволнованные зеваки плотным кольцом окружили косо припаркованную «скорую помощь» и милицейскую темно-синюю машину. — Что случилось? — спросил Праведник, перейдя улицу. Ему никто не ответил. — Несут, — крикнул кто-то из открытой двери парадного. Толпа расступилась, и санитары деловито вытащили один за другими две пары носилок. Под окровавленными простынями угадывались очертания человеческих тел. Порыв ветра откинул угол простыни и Праведник увидел бледно-синее лицо президента. Посредине лба чернела кровавая вмятина. — Контрольный выстрел, — прокомментировали в толпе. — Профессионал работал. — Заказали, значит, — равнодушно согласился другой голос. Праведник резко обернулся, но не успел увидеть говорившего. — Одни воры других уложили, — злобно бросила краснолицая бабка, плотно повязанная дешевым платочком. — Стекла-то какие отгрохали, ни стыда, ни совести. Людям есть нечего, а они, тьфу, — бабка сплюнула и растерла слюну ногой. — Нехорошо на покойников плевать-то, — произнес тот же голос. — На воров можно, — отрезала бабка и плюнула еще раз». Из рассказа «Праведник» «Когда секретарь объявил о приходе очередной посетительницы, Гевер не обратил на нее никакого внимания. Он даже не поднял голову, дочитывая срочную бумагу. Каждый день в его контору приходили десятки просителей, и все хотели поговорить именно с хозяином. Как правило, их дело заканчивалось небольшой суммой, поэтому мелкие деньги Гевер держал в выдвижном ящике письменного стола. Дочитывая письмо, он машинально выдвинул ящик и засунул в него руку. Подняв голову, он замер с рукой, запущенной в письменный ящик. Перед ним стояла Махлат, еще более красивая, чем при расставании, а на руках у нее спало их общее дитя, маленький кудрявый демон. — Отец давно понял, что ты догадался, — сказала Махлат. — И отправил меня к тебе. Гевер молчал. Происходящее казалось сном, фантазией, дурной сказкой. Махлат расплакалась. — Разве я виновата, что родилась демоном? Разве ребенок виноват, что ты его отец? И нам хочется немного любви и радости. Мы ведь тоже твоя семья! Гевер молчал. Он ожидал чего угодно, но только не такого поворота событий. Ребенок проснулся, покрутил лобастой головой, посмотрел на Гевера и заплакал. Махлат присела на стул, не стесняясь, обнажила крепкую молодую грудь и засунула набухший сосок в ротик младенца. Он приник к ней, и принялся жадно сосать. Тысячи разных мыслей, планов и решений промелькнули голове Гевера. Но обнаженная грудь подняла в нем волну такого безумного вожделения, что все эти планы, мысли и решения мгновенно испарились, сгинули без следа, словно морская пена под жаром полуденного солнца. — Нам ничего не нужно, — сказала Махлат. — Разреши только поселиться в подвале твоей гасиенды. Никто про нас не узнает. Мы будем очень осторожны, мы умеем, ты ведь знаешь, кто мы. Гевер кивнул». Из рассказа «Бесы в синагоге, или Любовь на острове чертей»