Мануэл Тиагу - До завтра, товарищи

Из-под густых седеющих бровей блеснули глаза, внимательно оглядевшие незнакомца снизу доверху. Он повторил несколько раз конец прерванной фразы.

— …при случае… при случае…

«Это Зе Кавалинью», — подумал незнакомец, а вслух сказал:

— Знает кто-нибудь дорогу на Вали да Эгуа?

Железнодорожник поставил стакан на прилавок, еще больше сдвинул фуражку, подошел к незнакомцу и, взяв его за руку, подвел к двери.

— Идите вдоль линии до первых домов. Других домов тут нет, так что ошибиться трудно. Там перейдете линию и выйдете к сосняку, пройдете через него и увидите визитную карточку Корпорации (служащий подмигнул), идите прямо-прямо, пока не покажется дорога. Тут вы опять не ошибетесь, потому что другой нет. Сверните налево, там дорога лучше (он опять подмигнул). Потом вам придется перейти ручей. На той стороне ни направо, ни налево дороги нет, держите путь на мельницы. От мельниц возьмите направо… Нет. Так вы не поймете. Лучше спросите на мельнице. Мельничиха вам сразу объяснит. — Он сделал паузу, и, закатив глаза, прибавил: — Лакомый кусочек эта мельничиха.

— Сколько времени займет дорога?

— Пешком полтора часа. На велосипеде быстрее.

— Я правильно запомнил? По линии до домов, перехожу линию, через сосняк до дороги, по дороге иду налево до мельниц. Единственное, чего я не понял, — про визитную карточку Корпорации.

Глаза железнодорожника молодо и лукаво заблестели.

— Это интересная история… — И он хрипловато хохотнул, давая понять: «Да, сеньор, это очень интересная история, но я вам ее не расскажу».

— Ну что ж, спасибо.

Незнакомец ехал вдоль линии и уже было засомневался, не пропустил ли указанные дома, как вдруг увидел их. Маленькие, темные и такие дряхлые, что непонятно, как их не смыло дождем. «Эти, что ли?» — подумал он, но, вспомнив, как Зе Кавалинью говорил, что других тут нет, поднял велосипед на плечо, пересек линию и вошел в темный и мрачный сосняк. Он долго еще шел по кочкам, покрытым стелющейся травой. Очутившись на вырубке, решил немного передохнуть. Теперь ему была приятна свежесть дождя и влажный воздух, пропитанный смолой. Переведя дыхание, он снова зашагал и после крутого спуска заметил широкую песчаную дорогу. Свернул налево. Вскоре прямо перед ним показался ручей. Камни, по которым обычно переходили ручей, едва различались в мутной воде. «Если я пойду по камням, наверняка упаду», — подумал он. И, посмотрев по сторонам, сказал вслух:

— Будь что будет. А то ни вперед, ни назад.

Вода доходила до пояса. Осторожно нащупывая дно, он выбрался на другой берег. Новая неприятность: вместо дороги — сплошная топкая грязь. Другого пути, однако, не было. Он отжал брюки, засучил их и пошел.

Сколько времени ему пришлось месить грязь? Башмаки соскакивали с ног, казалось, глина засасывает его, в изнеможении он останавливался, думая, что бессмысленно идти дальше, хотелось сбросить с плеча велосипед. Наконец, когда он почувствовал под ногами твердую почву, поставил велосипед и облокотился на раму. Руки и ноги дрожали от усталости, пот стекал ручьем. Отдохнул немного и снова пустился в путь. Грязь, облепившая ноги, сковывала движения, башмаки чавкали, брюки прилипали к коленям. По дороге попадались лужи, ямы, но это уже казалось пустяком по сравнению с тем, через что он прошел.

Со станции он вышел часов в одиннадцать. Около двух за поворотом дороги увидел черные силуэты мельниц. Тогда стряхнул грязь с башмаков и носков, расправил брюки, вытер платком лицо, поправил берет и постучал в дверь. Слышался плач ребенка, заглушаемый шумом мельничного колеса. Дверь открыла крепкая, здоровая женщина, одетая в черное. Темный платок обрамлял ее широкое смуглое лицо с заметным пушком над верхней губой. Лакомый кусочек, как сказал Зе Кавалинью.

— Добрый день. Вы можете показать мне путь на Вали да Эгуа?

— Вы шли через тростник? — спросила женщина.

— Вот здесь, — сказал, указывая на дорогу, незнакомец.

Ребенок заплакал громче.

— Господи, креста нет на том, кто вам эту дорогу показал. Как же вы прошли? В такую погоду там никто не пройдет. Спаси вас господь. Тут однажды проезжал человек на осле, так и пропал…

Плач затих, и из темноты дома, рядом с юбками женщины, показалась заплаканная детская мордочка, подбородок еще дрожал от плача, но широко открытые глаза, с удивлением смотрящие на незнакомца и его велосипед, говорили, что горести уже забыты. Женщина, увидев ребенка, отошла в сторону, и стало видно полуодетого малыша с красным от холода животиком. Мать взяла его на руки, звонко чмокнула и, поправив съехавший платок, улыбнулась незнакомцу.