Анна Козлова - Все, что вы хотели, но боялись поджечь

Уже по дороге домой я вспомнила, что забыла розы в сауне.

Вернувшись домой, я приняла душ и помыла голову — волосы накрепко пропитались запахом одеколона Карена. Ложиться спать смысла не было, так что я выпила энергетик и начала готовиться к последнему рабочему дню на неделе. Трудно сказать, в чем состояла эта подготовка: я накрасилась, заплела косички, принарядилась и постаралась подавить острое желание раздеться, смыть косметику, позвонить Глаше и сказать, что я увольняюсь к чертям собачьим.

В 9.00 я вышла из квартиры, закрыла дверь на нижний замок, на два оборота, спустилась на лифте вниз, села в машину и поехала на работу.

Лет до двадцати в моей жизни еще был какой-то смысл. Я верила, что будущее что-то изменит. Жизнь-то была такая же, может, даже хуже, она всегда одинакова. Сейчас, в двадцать семь, я знаю, что впереди ничего нет. Кроме этой дороги и этой ебаной работы, кроме этого замкнутого круга, который можно прервать только на короткий секс в сауне. Как же я ненавижу людей, находящих в жизни нечто привлекательное. Их нужно отстреливать, как животных, которые пережрали генных модификаторов и помутились разумом. Меня невыносимо пугает мысль, что кому-то здесь действительно может быть хорошо.

Сейчас я сяду за свой стол, напишу отчет о проделанной за неделю работе, и так будет продолжаться очень долго, бесконечно долго. А потом я просто сдохну. О чем бы написать в отчете? Чем бы порадовать Катю? Каким изощренным способом подтвердить свою значимость для компании?..

Понедельник — бесполезные размышления о том, почему мама и папа развелись. Яростное сопротивление сексуальным поползновениям непосредственного начальника. Обсуждение вторичного кинематографического говна с коллегами, корпоративное сплочение.

Вторник — болезненные воспоминания о перенесенной в детстве травме. Попытка вникнуть в чужое горе, обернувшаяся полным провалом.

Среда — сексуальные фантазии на тему Ближнего Востока. Попытка сопоставить традиционный и педерастический сексуальный опыт с целью доказать их одинаковую трагичность.

Четверг — общение с участниками «Дома-2» и домашней птицей. Вялое противостояние столь же вялым сексуальным поползновениям коллеги. Спонтанное знакомство на дороге, завершившееся множественными половыми актами на нейтральной территории.

Пятница — написание отчета. Попытка осмыслить собственные жизненные достижения за неделю.

Итог — тотальная деградация личности. Подпись — Александра Живержеева, развалина и неудачница.

За обедом в «Астории» все отмечают, что я не в себе и очень печальная.

— Я просто не выспалась, — оправдываюсь я.

— Отчет написала? — интересуется Глаша.

— Да, конечно.

— Ой, девочки, мне сегодня из «Озона» книжки привезут! — говорит Морозова. — Я наконец-то нашла «Бегущую с волками» в твердом переплете, ну, в таком подарочном.

— А ты разве не читала? — удивляется Ксюша.

— Я-то читала, я хочу подруге подарить. У нее сейчас не самая легкая ситуация, она с мужиком рассталась, попивать начала, я хочу ее подбодрить.

— Да, это хорошая книга, — говорю я, хотя совершенно в это не верю.

— Сашок, а не пойти ли тебе домой? — заботливо смотрит на меня Глаша. — Ты прямо вообще какая-то никакая. Не заболеваешь, случайно?

— Я уже давно и тяжело больна, — пытаюсь я отшутиться, но звучит не смешно.

— Иди-ка давай, Кати все равно сегодня не будет…

Я сажусь в машину, отъезжаю от офиса метров на двести, останавливаюсь и начинаю плакать. Господи, да что же это такое?.. Что со мной происходит?.. Может быть, я не заметила, как умерла, и нахожусь в аду? Ведь не может же все это и впрямь быть моей жизнью?

Кое-как приведя себя в порядок, я все-таки поехала домой, приняла три таблетки фенозепама и вырубилась. Мне ничего не снилось, я ничего не чувствовала, как будто лежала на койке, подвешенной на цепях в полной пустоте.

В субботу утром мне позвонили из 24-й городской клинической больницы и сказали, что мой отец, Живержеев Андрей Александрович, был доставлен к ним с инфарктом миокарда. Также мне посоветовали приехать с двумя бутылками минеральной воды без газа и упаковкой влажных салфеток и в приемном отделении спросить доктора Даниленко. Сказать, что мне не хотелось всем этим заниматься, значит ничего не сказать. Я набрала маму. Она ответила не сразу и каким-то похабно-приглушенным голосом, из чего я сделала вывод, что в мамины недремлющие силки вновь попалась какая-то нерасторопная птаха.