Нэнси Хьюстон - Линии разлома

На переднем сиденье папа и бабуля Сэди, должно быть, решили, что я заснул, они стали говорить полушепотом. Вдруг я навострил уши… тут-то и выяснилось наконец, что именно делает мой папа для усиления нашей военной мощи в Ираке, какой бы там государственной тайной это у них ни считалось. Интересное дело: даже в старости, когда тебе уже двадцать восемь, ты все еще хочешь, чтобы твоя мама тобой гордилась, и стыдишься, если она видит в тебе «nebish» — это слово Сэди мне объяснила, оно означает полный нуль, меньше, чем ничего, то есть, иначе говоря, когда она думает, что ты слабак, «бесхребетный чиновник».

— «Талон» совершит переворот в современной военной науке, — сказал папа.

— Талант? Чей? — рассеянно спросила бабуля Сэди.

— Не талант, а «Талон». Новый военный робот.

— В самом деле? Так вот чем ты занимаешься? Ты конструируешь военных роботов?

— Нет, я не сам их конструирую. Но мы — одна из тех немногих избранных контор Силиконовой долины, на которые возложена задача разработать для них кое-какие технологические аспекты. Головная организация находится на Восточном побережье, в Массачусетсе, она связана с другими, ведущими углубленные изыскания по различным частным вопросам робототехники. Они разбросаны, считай, по всему миру: в Шотландии, в Швеции, во Франции… причем, заметь, в Германии тоже есть одна такая!..

— Я тебя не о схеме управления спрашиваю, — перебила бабуля Сэди. — Лучше расскажи, что представляют собой эти «Талоны».

— Что ж, — папа заметно воодушевился, — сказать по правде, это нечто фантастическое! Можно подумать, будто они вышли прямиком из «Звездных войн». Они располагают всеми преимуществами человека, но без его недостатков.

— А поподробнее?

— Ну, во-первых, они не умирают, а следовательно, не оставляют после себя безутешных вдов и сирот, которым надо потом до конца их жизни выплачивать пенсию. Исключается также синдром возвращения на родину мертвых тел, когда людей будоражат известия о жертвах с американской стороны…

— Понятно.

— Во-вторых, у них нет никаких физиологических и психологических потребностей, что наглядным образом сократит военные расходы. Больше не будет нужды без конца снабжать нашу армию продуктами питания и напитками, отпадет надобность в посттравматической сексо- и психотерапии. В-третьих, это великолепные воины: мобильные, четкие, беспощадные. Они снабжены камерами, благодаря которым можно видеть все то, что видят они; можно ими управлять дистанционно, приказывать целиться и стрелять. В-четвертых: они не нуждаются в развлечениях, их не ждут дома влюбленные девицы, им глубоко плевать на человеческие права и достоинство противника… Одним словом, они свободны от эмоций. Ни гнева, ни страха, ни жалости, ни угрызений. Все это, естественно, повышает их результативность как воинов.

Папа так увлекся расхваливанием своих «Талонов», что мне уже казалось, он никогда не остановится, перечисляя их достоинства, но тут бабуля Сэди его прервала:

— Замолчи! — Голос она понизила еще больше, так старалась не разбудить меня, но и по ее шепоту слышно было, что она в ярости. — Остановись! Ты хоть соображаешь, что сейчас описал, Рэндл? До тебя доходит?

До папы прекрасно доходило, что именно он описал, он сообразил также, что бабулины вопросы не взаправдашние, а риторические, и потому ждал, что она сама на них ответит. Ждать пришлось недолго:

— Идеальный нацист — вот что вы создали! Безукоризненный мачо: твердый, стальной, лишенный человеческих чувств. Рудольфа Гесса ты описываешь, не узнал?! Того самого типа, который управлял работой газовых камер в Освенциме. Главное — никаких сантиментов! Сантименты — это мягкотелость, что-то женственное, мерзкое. Враги — не люди, это подонки, нечисть, а мы — машины. Наше дело сосредоточиться на приказах, свести себя к приказу — и убивать, убивать, убивать.

— Боюсь, ма, что все это не с нацистов началось и не ими кончится. Это азы военной подготовки. Те же призывы на протяжении истории человечества вдалбливали всем воинам от Гильгамеша до Линд и Ингланд. Неужели ты веришь, что в твоем драгоценном Цахале все по-другому? Думаешь, Шарон, инспектируя свои войска, говорит им: «Дамы и господа, смотрите же, не забывайте: палестинцы точно такие же люди, как вы, поэтому, сбрасывая бомбы на Рамаллах, вам надлежит испытывать теплые чувства к каждой из своих жертв, будь то мужчина, женщина или дитя…»

— Рэндл, сейчас же прекрати! Оставь Цахал в покое! Мы же с тобой договорились не касаться этой темы. Но… роботы! Нет, это уж слишком!