Владимир Корчагин - Две жизни

— Что и говорить! Никогда бы не подумал, что все это так вот может вывалиться в реку из одного обнажения! — поддержал его Петр.

— А может, это в самом деле что-то вроде муляжей, — подал голос один из коллекторов.

— Нет, друзья, в том, что это натуральные окаменелые раковины аммонитов, причем прекрасной сохранности, нет никаких сомнений, — возразила Софья. — Но то, что все они из какого-то одного здешнего обнажения, надо, конечно, проверить. Слишком невероятно такое сказочное везение.

— Так поехали проверим! — раздалось со всех сторон. Всем, естественно, не терпелось сейчас же отправиться на место, где было якобы обнаружено такое богатство, чтобы удостовериться, что именно из ставших всем известными готерив-барремских глин были извлечены такие прекрасные окаменелости. Но Сергей сразу остудил их пыл:

— Нет, сегодня каждый отправится по своему маршруту, как было условлено вчера. Незачем пока менять график работы. Тем более что доля сомнения в достоверности рассказа моего вчерашнего гостя остается и у меня. Съездим туда сначала лишь мы с Софьей Васильевной, и если все окажется так, как мне рассказывали, то с завтрашнего дня мы, возможно, даже несколько изменим стратегию съемки: будем двигаться не с севера на юг, а с юга на север, взяв за опорное обнажение именно это кладбище аммоноидей, которое, если верить нашему визитеру, располагается почти у самой южной границы на карте. А сейчас так: доставляем на точку твой отряд, Степан, затем — отряд Петра, по пути забрасываем на тригопункт топографов и завозим на опорный разрез рабочих, а сами едем дальше на юг — попробуем отыскать это уникальное обнажение с аммонитовой фауной, если оно действительно существует. Коллекторов моих и Софьи Васильевны высадим на обнажении с рабочими, чтобы они сразу же задокументировали произведенную расчистку и, таким образом, покончили с этим разрезом, который теперь будет не столь уж важным. Всем все понятно?

— Все понятно, — ответил за всех Степан.

— Тогда грузимся и — в путь!

Все направились к выходу из камералки. Но в это время дверь раскрылась, и в комнату ввалились два подвыпивших мужика.

— Слышь, начальник, нам бы деньжонки получить, — заговорил один из них, едва переступив порог.

— Да, рассчитались бы с нами, пока не уехали, — подхватил второй. — Деньги — во-о как нужны.

— Какие деньги? За что? — не понял Сергей.

— А вот тут написано, — протянул ему смятый лист бумаги тот, что вошел первым. — за расчистку обнажения, значит.

— Какого обнажения? Софья Васильевна, Степан, Петр, вам знакомы эти люди?

— Нет, в первый раз их видим, — ответили геологи.

— Да кто вас нанимал, кто писал эту бумагу? — Сергей не знал, что и подумать.

— Дык этот… как его… завхоз ваш, Ярин.

— Ничего не понимаю! Степа, пригласи сюда Ярина. Тот не заставил себя ждать.

— Ну, что еще? — состроил он недовольную гримасу.

— Вадим Федорович, скажите, пожалуйста, что это значит? — протянул ему Сергей злополучную бумагу.

— Что, вы не видите? Акт о приеме работы.

— Какой работы? О каком обнажении идет речь?

— А вам что, сотни целковых казенных денег жалко?

— Я хочу знать, о какой расчистке здесь написано?

— Ну, слова «расчистка обнажения» — это просто так, для бухгалтерии. Ребята помогли мне кое в чем: бочки с бензином перекатили, ящики с образцами перенесли, еще кое-что… Но это же не напишешь в акте. Вот я и…

— Вот вы и расплачивайтесь за такую «работу». Я плачу только за то, что связано с геологической съемкой. Кстати, бочки с бензином как лежали под навесом, так и лежат. Все ящики с образцами коллекторы еще вчера перенесли в кернохранилище.

— Ну, может, не бочки и не ящики. Это я так, к слову сказал. Мало ли всяких дел по хозяйству! Всего не упомнишь… В общем, помогли мне ребята, и я, как человек…

— Понятно!

— Что вам понятно?

— Понятно, что вы за работник. Да и… что за человек.

— Вот оно что! — пьяно осклабился Ярин. — Я, стало быть, по-вашему и не человек. А вы… вы… Да я уж с десяток, если не больше, всяких начальников повидал. Но таких крохоборов и жмотов… — перешел он на крик.

— Перестаньте, Ярин, — попытался сохранить спокойный тон Сергей.

— Нет, не перестану! — продолжал кричать тот. — Вы вон своей крале за ее бесстыжие глаза отдельную боковушку выделили, а у меня, как у бездомного пса, даже своей конуры нет. Или вам с ней так удобнее всякие шуры-муры…

— Ну хватит! — оборвал его Сергей. — У нас — работа. Вечером поговорим.