Владимир Корчагин - Две жизни

Р.5. Ну а с мечтой моей мне придется, видимо, расстаться: разве можно разыскать в таком огромном городе, как Екатеринбург, какую-то дивчину из моих снов? Хотя, признаюсь тебе, в той церкви я проторчал все время, что оставалось до отхода поезда, все надеялся увидеть в толпе молящихся свою фею. Да где там…».

Сергей дважды перечитал заключительную часть письма и потер ладонью лоб. О реинкарнации он, конечно, слышал. Но то, что сны его — всего лишь воспоминания о какой-то прошлой его жизни, даже думать не думал. Не хотел думать! Все это было бы слишком тривиально. И уж во всяком случае не вызвало бы навязчивого стремления во что бы то ни стало поехать в Рязанскую область, побывать на загадочной Ермиши.

Нет, он ожидал встретить здесь нечто значительно большее, чем подтверждение какой-то идеи реинкарнации. Впрочем, и это отошло на второй план. Теперь для него значительно важнее был вопрос, что все-таки связывает Софью с его таинственной незнакомкой из сновидений? А в том, что какая-то связь существует, он убеждался все больше и больше. Хотя бы потому, что девушка явно что-то искала здесь, в чем-то старалась разобраться, помимо чисто геологической обстановки. Вот хоть вчера: почти целый вечер провела в районном архиве, отыскивая сведения о помещиках, чьи усадьбы располагались по реке Ермишь.

Он и сам был бы не прочь познакомиться с этими сведениями, ведь девушка, с которой он встретился во сне у часовни над Святым ключом, была, похоже, дочерью какого-то местного вельможи. Но ей-то, Софье (…) К тому же она сама сказала, что во что бы то ни стало хотели поехать именно в Ермишскую партию, обещала даже рассказать ему, почему. Но пока это так и осталось тайной за семью печатями. Как подтолкнуть ее на откровенность? С чего начать? Не с рассказа же о своих удивительных сновидениях!

Однако все свершилось само собой. В этот вечер они с Софьей, как обычно, намечали в камералке маршруты и уже почти кончили, когда в дверь осторожно постучались и в комнату вошла хозяйка арендуемого подворья:

— Здравствуйте, люди добрые. Простите, что я в столь поздний час…

— Ничего, Евдокия Алексеевна, проходите, садитесь, пожалуйста, — отозвался Сергей. — Чем можем быть полезны?

— Не знаю уж, как и сказать… — замялась хозяйка. — зашла сейчас ко мне Настасья, жена Пашки Хромого, что на соседней улице живет, и говорит: завхоз-то ваш, ну, Ярин этот… В общем, напились они с Пашкой опять вдрызг, и этот Ярин возьми да и ляпни: удавлю, говорит, я эту курву, стало быть вас, Софья Васильевна. Удавлю, говорит, или красного петуха подпущу к ее боковушке. Вот ведь страсти какие! А что если в самом деле погубит он вас или, чего доброго, поджог устроит. Как тогда я?.. Вот думала я, думала и хочу просить вас съехать отсюда, снять другое подворье, от греха подальше.

— Ну что вы, Евдокия Алексеевна, мало ли что скажет пьяный человек! — попытался успокоить ее Сергей.

— Так ведь что у трезвого в голове, то у пьяного на языке, — не сдавалась хозяйка. — Боюсь я его. Ой как боюсь! Мужа-то у меня нет, а без мужика, сами знаете…

— Но у нас-то мужчин больше чем достаточно. Не оставим мы в беде ни Софью Васильевну, ни вас. А чтобы не произошло ничего не предвиденного, организуем ночные дежурства, будем по ночам по очереди сидеть вот здесь, в камералке, и следить, чтобы никто ничего не натворил.

— Ну если так… — немного успокоилась хозяйка. — А все-таки вы бы построже с ним, с Яриным-то. Не ровен час… — Она поправила на голове платок и пошла к двери. Но ее остановила Софья:

— Евдокия Алексеевна, давно собираюсь вас спросить: не слышали ли вы, что где-то здесь у вас еще в позапрошлом веке жили богатые помещики Мишульские?

— Как не слышать. О них, почитай, по всей Ермиши до сих пор вспоминают. Ведь в именье-то у них, говорят, чего только не было. И ели из золотой посуды, и ездили в золоченой карете. А уж само-то именье — что тебе царский дворец!

— Где же оно было, это именье?

— Чего не знаю, того не знаю. Где-то далеко отсюда, чуть ли не в самых низовьях Ермиши. Я там не была, тех мест не видела. Да там, говорят, и видеть-то теперь нечего. Даже камней от фундаментов не осталось — всё мужики из соседних мордовских сел повывезли.

— Но рядом с такими именьями были обычно какие-то большие деревни.

— А как же. И там так было. Да не деревня, а целое село. И называлось оно Благовидово.

— Как вы сказали — Благовидово? Но у меня на карте нет ничего подобного, — пожала плечами Софья.