Марина Золотаревская - Доктор Бартек и его учительница

Мать Бартека впервые узнала покой и достаток: ведь и состоятельные горожане, и даже знатные господа нередко посылали за её сыном. Появились у него деньги. Года два спустя сын с матерью переехали в город. Дом, где они поселились, был удобен, но невелик, зато купил Бартек двух лошадок и конюха нанял. Правда, ни кареты, ни коляски так и не завёл. Не по гостям разъезжал он — больных навещал. Приходилось и по горным тропам скакать, и через городские трущобы пробираться; куда уж тут с экипажем!

Думал он служанку нанять — матери в помощь, но та и слышать об этом не хотела:

— Барыня я, что ли? Хозяйство вести и сама пока могу!

Слава её сына меж тем росла день ото дня. Теперь каждый богач, если захварывал, старался заполучить к себе именно доктора Бартека и готов был заплатить, сколько тот запросит. А надо сказать, запрашивал он с богатых пациентов столько, что давно должен был бы купаться в золоте. Однако жил он всё в том же домике, одевался удобно, но просто, и тратился больше на то, чтобы мать ни в чём не нуждалась; в карты не играл, кутить вроде не кутил, и ни драгоценных перстней, ни цепочек у него не водилось. Все долго гадали, что делает он с деньгами. Некоторые говорили: «Копит, наверно. Скуп, жалеет деньгу».

Потом выяснилось: с бедняков он мало того, что не брал ни гроша, — уходя от них, сам всякий раз высыпал на стол пригоршню золотых. Иные кидались целовать доктору руки, другие пытались сунуть ему деньги обратно. Бартек рук целовать не давал, денег обратно не брал и ужас как сердился.

— Я, — ворчал он, — не на бедность даю, а на лечение!

В конце концов, об этом узнал весь город.

— Сумасшедший! — сказали богатые. — Вот на что наши золотые идут.

— Чудак! — пожимали плечами люди среднего достатка. С них-то доктор Бартек брал немного.

— Праведник! — в один голос говорили бедняки.

Мать-и та Бартека не понимала.

— Сынок, — спрашивала она, — ведь деньги твои не краденые, они честным трудом заработаны. Что же ты их раздаёшь?

— А иначе, матушка, труд мой даром пропадёт. Какой смысл прописывать лекарства, если человеку купить их не на что? Как пользовать ребёнка, если его надо парным молоком отпаивать, а у родителей не хватает даже на хлеб? Просто я хочу, чтобы мои пациенты могли лечиться как надобно.

— Себя бы побаловал, — уговаривала мать.

— Так я себя и балую, — улыбался сын, — они выздоравливают, а мне это — что коту сметана! Но, может, тебе самой чего-нибудь хочется? Ты только скажи.

— Ничего мне не надо, — отмахивалась мать, — и так живу как у Бога за пазухой. Тебе-то, сынок, другой бы дом купить не помешало, красивый да высокий, чтоб отовсюду видно. Ведь тебя все знают!

— На что же мне, матушка, высокий дом, коль меня и так все знают?

— Хоть бы одежду себе богатую заказал, — не унималась мать, — камзол с золотым шитьём или плащ бархатный на куньем меху!

— Стоит ли разъезжать по глухим дорогам в богатой одежде? — отвечал Бартек и прибавлял то ли в шутку, то ли всерьёз — А вдруг разбойники?

Однажды довелось ему и впрямь иметь дело с разбойником. Да ещё с каким — с самим атаманом шайки, что страх наводила на всю округу. Говорят, бывают добрые разбойники: богатых грабят, зато бедным помогают и никого не убивают; только этот был не из таких. Страшный он был человек: не щадил ни старых, ни малых, ни убогих. Нищего мог зарезать ради медного гроша, а то и ради забавы. Много народу погубил, и все злодейства ему с рук сходили, пока не напал он со своею шайкой на молодого торговца, что в одиночку ехал через лес. Тот был не из трусливого десятка и о разбойниках, видно, слыхал, потому что держал под рукой заряженный пистолет; только шайка приблизилась, выстрелил в атамана, коня своего хлестнул да и ускакал. Палили по нему разбойники, но промахнулись.

Пошатнулся атаман, грохнулся оземь и прохрипел:

— Дохтура мне! Самого лучшего!

Помчались двое разбойников в город и вернулись с доктором Бартеком. Не силой приволокли его — своею волей поехал с ними доктор, когда услышал, что случилось.

Как увидел его атаман — просипел:

— Спаси!

Посмотрел доктор куда-то в сторону, будто переглянулся с кем, вздохнул и промолвил:

— Постараюсь.

Потом обернулся к разбойникам:

— Водка есть?

— Есть, а как же! — отвечал один, вынимая фляжку. — Только, может, сначала полечишь, а потом хлебнёшь?

Тут Бартек как заорёт на него:

— Я что, выпить у тебя просил, дурья башка?! Руки, руки я должен протереть водкой! Грязными руками в рану не лезут, олух!