Денис Куклин - Могилы героев. Книга вторая

- Ты видел, с кем она вернулась с рынка?

- Видел. Конечно, видел.

"Что же ты за человек такой?"- хотел спросить его Виктор, но в этот момент вдруг почувствовал себя не вполне здоровым. Его вдруг залихорадило, в ушах зашумела кровь, а где-то в затылочной части, словно образовалась пустота.

- Вот посмотри! Это – он!- Николай Васильевич сунул ему под нос мятую черно-белую фотографию.- С ним она пришла в тот день! А вот эти ее насиловали! И этот, и вот этот, и этот тоже… Боже ты мой! Боже праведных…

Виктор пытался сосредоточиться, подавить внезапную слабость. С трудом, но все же ему удалось это сделать.

- Смотри-смотри… Вот какая она стала. Когда ее нашли, на ней места целого не было. Потому что она попала в лапы зверей!.. Про него я не говорю, он у меня дочь украл! Поделом ему…- Виктор сообразил, что Наженюк говорит про Кузьминцева.- Но девочка моя! Девочка моя… А ты смотри! Я ведь знаю, зачем ты приехал. Потому что Господь мой и Бог мой услышал мои молитвы! Я тебе и фотографии отдам. И обрез отдам и патроны. Все отдам! Я их сам хотел убить поодиночке! Но Господь мне знак подал, и я ждал тебя. Тебя только ждал. Знал, что ты приедешь…

Виктор встряхнулся. Оказывается, они уже были на кладбище. В руке он сжимал фотографию, а его спутник склонился над могилой.

- Доча моя, доча,- бормотал он.- Зачем же ты папаньку своего покинула? Мне бы здесь лежать, не тебе. За что же ты меня так?!

Виктор отвернулся, посмотрел на фотографию и оскалился. Узнал обросшего бородой Магомеда, с которым когда-то служил вместе. Прошептал, оглянувшись на могилку:

- Это рядом с тобой демоны жили, милая моя. А я думал, что они жили рядом со мной… Служить они тебе на том свете будут. Скоро я к тебе их отправлю…

Он чувствовал, как по лицу текут слезы. Слышал, как жаркий ветер перебирает листву в кронах деревьев. Но только сейчас расслышал в сумятице непривычных звуков, как на реке и в лиманах работают моторные лодки.

В девятом часу опустилась на землю непроглядная южная ночь. Виктор еще засветло притаился неподалеку от стоянки. Браконьеры вернулись около семи часов вечера, из лодок перетащили в корзинах рыбу. Тут же погрузили ее на "УАЗик", и уже после этого принялись распутывать сети. Все делали, не таясь, на этом берегу они были хозяевами.

Два дня Виктор терпеливо выслеживал их. Где спят, где справляют нужду, где ужинают. Их было четверо и старик на берегу. Днем он сторожил добро, а ближе к вечеру начинал готовить ужин. Двое из браконьеров были черноволосыми, заросшими темной шерстью. Еще двое с виду похожи на русских, правда выговор у них был гортанный и время от времени они принимались перекликаться на незнакомом Виктору наречии. А старик тот, вообще, был непонятно кем, скорее всего, местный бродяга, работающий за еду и стакан водки.

Два дня притаившись и почти не вставая с земли, Виктор лежал в засаде. А ночью уходил в сторону от лимана и на песчаном пляже разминался и готовился к убийствам. Он не собирался отступать.

Днем Виктор иногда чутко дремал, просыпаясь от каждого шороха. Так изучил привычки браконьеров. Убивать их решил на третью ночь.

В начале двенадцатого они угомонились. Старик еще повозился возле костра, украдкой выпил полстакана водки и спрятался под прорезиненный плащ. В этот момент Виктор крался среди кустов и деревьев как камышовый кот. Он шел на мерцающее в ночи пламя костра. Звенели в траве цикады, все остальные звуки утонули в стрекоте кузнечиков, волна плескались у кромки берега. Если хорошо прислушаться, можно было уловить плывущий по воде издали шум и человеческие голоса, но Виктор слышал только звук собственного дыхания и видел лишь призрачные отблески ночного костра.

Рыбаки, браконьеры, убийцы – он так и не выбрал для них имени, про себя называя "сволочью". Спали они под полиэтиленовой пленкой, натянутой пологом. Забирались в накомарники, сшитые в рост человека, и устраивали говорильню часа на два. Из засады Виктор не мог расслышать, о чем именно они разговаривают, но и оттуда было хорошо слышно, что каждый вечер им очень весело.

Первым как самого чуткого он убил ножом старика. Убил как соучастника недавнего зверства. После этого снял с предохранителя обрез и двумя выстрелами в головы положил крайних к себе браконьеров. Не разбирая где Магомед, где незнакомые. Третьего заколол ножом. Последний, ничего не понимая, вскочил было, но запутался в накомарнике и заверещал как заяц. Он верещал, выкрикивая слова на чужом языке, глядя на темный силуэт, освещенный догорающим костром. Пахло порохом, протухшей рыбой, пролитой кровью, тряпьем и жжеными перьями – нога старика попала на угли. Виктор вынул из обреза стреляные гильзы, спрятал их в карман, перезарядил оружие и выстрелом в упор покончил с последним.