Денис Куклин - Могилы героев. Книга вторая

- Вы хорошо выглядите для своих лет,- заметил Федор.

- Я прекрасно помню, как гостил у бабушки. Она жила в деревеньке под Костромой. Святая Русь. Поля, чащобы и темные избы в деревнях. В ее горнице висели похожие фотографии. Может быть, я неплохо сохранился, но это было так давно. Хотя сейчас мне кажется, что я снова вижу их… Только в сорок третьем мы смогли навестить бабушку. Но ее дом сожгли пьяные полицаи. Сожгли со всем нажитым добром, вместе с фотографиями на стенах.

- Нынешний оккупант хуже фашиста,- Федор подошел к окну и посмотрел на машину Преснякова.- Убивает без крови, ломает без суеты и без взрывов, но людей погубил столько же.

- Я не сомневаюсь, что мы друг друга поймем. Федор Семенович, обдумайте мои слова. Хотя бы потому, что много лет назад я разрабатывал элементы эффективной структуры, а один из моих товарищей взялся руководить ею. Его звали Анатолием Михайловичем. Федор Семенович, я вам не враг. Я тоже чувствую боль и утрату. Но иногда мы не в силах изменить порядок вещей.

- О чем это вы?- Насторожился Федор.- И почему вы решили, что я буду мстить?

Ефим Павлович вынул из кармана серебряный портсигар.

- Я вижу породу. Неважно, сколько пройдет времени, но вы оправитесь от удара. А если останетесь в живых, начнете мстить. Но уже в Татске я понял, что вы не питаете иллюзий.

- К чему вы клоните?

- Говорухину вы в любом случае доверяете больше. И вы наверняка думали о своем "чудесном" спасении. Убиты все, кроме вас. Чем вы это можете объяснить?

- Не имею понятия.

- Федор Семенович, поделитесь выводами. Иначе мы не поймем друг друга.

- Мои выводы вас разочаруют. Для меня сейчас ценно только одно: я – жив. Не знаю, что будет завтра. Чувствую себя пешкой в чужой игре. Я знал, что гости вроде вас будут. И знаю, что придется постараться, чтобы сохранить жизнь. Но зачем напрягаться лишний раз? Зачем мне помогать вам? Вы пытаетесь доказать, что Говорухин меня использует. Но для чего? Я знаю мизер. Толку от меня нет. Я что живой, что мертвый – бесполезен.

- Федор Семенович, я умею ждать,- Пресняков прекратил разминать сигарету и закурил.- В последнее время появились негативные тенденции. Центр равновесия сместился к нашим оппонентам. И мы сделали все, чтобы избежать кризис доверия. Иногда приходится идти на жертвы... И не пытайтесь обмануть меня, Федор Семенович. Вы живы только потому, что я не смог договориться с Анатолием…- Он сидел напротив Федора, окутанный легким облачком медвяного дыма, и Федор с трудом удержался, чтобы тут же на месте не убить этого человека.

- И что теперь?- Он несколько раз сжал и разжал кулаки.

- Не тешьте себя последней иллюзией, Говорухин вас не спасал. Ему тоже нужна база данных. И у него ваша семья.

- Что вы предлагаете?..

Июнь девяносто девятого года выдался на редкость жарким, обильным на ливни и грозы. По утрам когда воздух еще был прохладен и свеж, а от недавно политых дорог тянуло речной сыростью, Лосик совершал длительные пробежки. Спал он всегда мало, по три-четыре часа в сутки. Когда не было дождя, и когда он ночевал дома, мог начать пробежку в пятом часу утра, а иногда и того раньше.

В этот час тишины и спокойствия особенно приятно было бежать по пустым улицам и скверам. Стук его подошв был единственным звуком, разлетавшимся по дворам и приоткрытым подъездам домов. На востоке красным углем плавилось солнце. Легкий ветер обдувал бегущего, но перед его глазами вставали совсем другие картины. Он вспоминал те времена, когда был бродягой, сколотившим своеобразную коммуну из беспризорников. Лосик до сих пор считал, что только тогда был свободен. Да, сейчас он занимался делом нужным. Но он лучше своих товарищей знал источник этого зла и понимал одну простую вещь: до тех пор пока люди будут платить деньги за пресыщение пороком, всегда найдутся паразиты жиреющие на них. И он, наверно, лучше других понимал, как мало они на самом деле могут сделать. Но это была открытая борьба с реальным злом и его носителями. И как бы там ни было – это была попытка сделать мир вокруг себя лучше. А это было именно то, что двигало Лосиком последние годы.

- А ты совсем не изменился,- при встрече сказал Федор.- Или я ошибаюсь?

- Злобы убавилось, а в остальном тот же.

- Да,- кивнул Федор.- Раньше ты был резче в суждениях.

- Я часто вспоминаю наши беседы. Людей легко обвинять в слабостях и наказывать, но вот понять другого человека иногда почти невозможно.

- Выходит, неважные у вас тут дела.