Игорь Клех - Миграции

Только машина времени способна как-то оживить этот самый казенный квартал Крещатика. Ведь на месте пресс-агентства «Новины» находилась когда-то знаменитая ювелирная фабрика с магазином Иосифа Маршака, уступавшая в России мастерством и знатностью только фирме Фаберже. А строго напротив, где теперь «Днипро» с прорехой в застройке, находился легендарный дом певца и хормейстера Агренева-Славянского, затеявшего строительство самого большого концертного зала в Европе на 5 тысяч мест. Не получив финансовой поддержки, амбициозная затея затмить «Ла Скалу» провалилась, дом был перестроен и сдавался в аренду многочисленным общественным организациям, офицерским клубам, землячествам и т. п. Место дореволюционной Биржи в конце концов заняла Укркоопспилка, а Дворянского собрания — Дом профсоюзов.

Характерно, что за все время существования Крещатика не было даже попыток воздвигнуть на нем церковь. Все первые этажи, как правило, отводились под всевозможные магазины, рестораны и кондитерские, фотоателье и кинозалы, театрики и кафешантаны. Вторые этажи занимали конторы и учреждения, верхние этажи — жильцы, а полуподвалы, подвалы и дворовые постройки использовались под склады и мастерские. Таково было устройство главной торговой улицы Киева, хотя даже на ней власть денег никогда не была безраздельной и уравновешивалась просветительской и меценатской деятельностью корпораций.

В громадном зале с лучшей в Киеве акустикой Купеческого собрания давали концерты приглашенные знаменитости. Дворянское собрание приютило и поддерживало городскую публичную библиотеку и устраивало в своих залах первые выставки передвижников, пробудившие в киевлянах увлечение живописью (увы, сменившееся стойким отвращением к реалистической живописи к XL такой выставке, открывшейся в 1913 году). Самыми «продвинутыми» оказались биржевики, поддержавшие новые направления в искусстве и охотно отдававшие второй этаж Биржи в свободное от торгов время под выставки современной живописи и фотографии (здесь даже провели как-то свой II съезд фотографы России).

Занятно, что у Биржи, самого денежного заведения в Киеве, имелся теневой двойник через дорогу, на углу нынешнего Майдана. В респектабельнейшей и воспетой журналистами, литераторами и мемуаристами кондитерской швейцарца Семадени заключались сделки в обход официальной биржи — здесь с утра до вечера околачивались авантюристы, аферисты, черные маклеры, евреи-нелегалы из черты оседлости и всевозможные любители скорой и легкой наживы. Особенно живописным это заведение сделалось с началом Гражданской войны, когда из северных столиц хлынули на юг богачи и аристократы, увеличив население почти полумиллионного Киева еще на треть. Заканчивался самый колоритный отрезок («отрезок» — нечаянный каламбур) истории города — так называемый киевский ренессанс, двадцатилетие с 1895 по 1914 год, — который кто-то сегодня идеализирует, кто-то клеймит, но уж в живописности ему точно не откажешь.

Потому и обрел тот канувший в Лету старый Киев многочисленные отражения в искусстве и литературе (от пьесы «За двумя зайцами» до романа «Белая гвардия»), чудесным образом избежав забвения. Можно разрушить дома, но нельзя, невозможно стереть матрицу. Подобно грибнице она прорастет сквозь тротуарную плитку то бронзовым Паниковским, «косящим» под слепого на Крещатике, то Голохвастовым в исполнении Борисова. Есть подозрение, что зоны грустного и смешного расположены по соседству в нашем сердце…

Пересекая Майдан Незалежности, мы с фотографом приостановились у парня, гревшегося на солнце с крохотным крокодильчиком на руке.

— Его можно погладить, — сказал парень, не вставая с парапета.

Глаза крокодильчика были широко раскрыты, а пасть стянута аптечной резинкой, что придавало ему комический вид. Гладить его не хотелось, как и задерживаться на солнцепеке. Фотограф все же присел и щелкнул для коллекции парня с крокодильчиком, да и я потянулся за «мыльницей» и снял жанровую сценку на память. Парень наконец поднялся и заявил, что фотографирование стоит денег:

— С вас пять гривен (то есть $ 1), и с вас тоже пять гривен.

Мы не сразу даже сообразили — о чем это он? А парень между тем становился все недружелюбнее, вырастал и раздувался, будто кобра, с крошечной черной бейсболкой на голове.

— Мужчины, вы зря теряете время. Вы что ж думаете, я здесь просто так сижу? Хозяин вон там, видел, что меня снимают, я должен сдать ему деньги.