Игорь Клех - Миграции

Городок Му и Рана оказался на удивление симпатичным, немного игрушечным. Благодаря местному металлургическому заводу все его мостовые и тротуары с подогревом, так что снега на них, говорят, не бывает. Удивившись крышам, крытым дерном с травой, причем не только в музее быта и архитектуры под открытым небом (во всем мире их зовут по-шведски: «скансен»), но и кое-где в городе (саамское ноу-хау: тепло и экологично), я заинтересовался — в каких домах живут здесь люди? Мне объяснили, что в небольших городах и на отшибе чаще всего в деревянных, аккуратно обшитых вагонкой. Такой дом стоит порядка 200–300 тысяч евро в пересчете с норвежских крон. Общественные здания строятся из кирпича, а муниципальное жилье из «конкрита» — бетона то есть (восхитило меня это неожиданно проглянувшее сквозь бетон наше выражение «конкретно»).

И чтобы не возвращаться больше к теме норвежского житья и быта, скажу о некоторых других бросающихся в глаза особенностях. В Северной Норвегии окна в домах не принято занавешивать, даже когда темнеет, чтобы соседи не подумали, что вы что-то от них скрываете. Норвежцы предпочитают не обогревать, как мы, дома, а потеплее одеваться, как англичане. Производители и поставщики люстр могут не беспокоиться — все освещение в домах и гостиницах местное, зонированное. Говорят, когда доходит до интима, занавески все же задергиваются, что должно читаться как «не беспокоить». Все сено на полях и участках скатано в свертки, упаковано в белый полиэтилен и внешним видом напоминает бочкотару. А вдоль дорог торчат красные штыри с флуоресцентными поясками, чтобы в непогоду и снегопад, да еще полярной ночью, не сбиться с трассы. Их устанавливают каждой осенью специальные машины-полуавтоматы. Трассы крутые, в малолюдной местности часто однополосные, с карманами на обочинах для встречного транспорта. Водители комфортабельных автобусов «Вольво», всегда в белых рубашках и при галстуке, управляют ими на большой скорости и виражах почти так же лихо и безошибочно, как в горной Швейцарии. Нередко я не мог отделаться от дежа-вю, есть что-то общее у этих стран. Просто Швейцария южнее, и ледниковый период закончился для нее на несколько тысяч лет раньше, чем для Норвегии. Когда льды уползли в Арктику, обнажились и поднялись спрессованные немыслимой тяжестью скалистые горы. Северная Норвегия изобилует уменьшенными подобиями альпийского пика Маттерхорн — острого, как загнутый коготь, с гранями, о которые, кажется, можно порезаться.

С самолета и с моря ландшафт Норвегии больше всего напоминает пейзаж после великой битвы начала времен. Это ее стена гор и скалы, напоминающие крепости, приняли на себя и отразили последний яростный натиск ледника, не позволив ему прорваться, расползтись и заморозить пол-Европы. Наверное, за это Создатель наградил Норвегию, направив к ее суровым берегам теплый Гольфстрим, отчего среднемесячная температура в середине зимы даже в заполярной Лапландии составляет — смейтесь, сибиряки! — минус два градуса по Цельсию. Что не касается гор, куда саамы отгоняют на зиму оленей и где морозы могут быть лютыми, почти как у нас.

А вот лето в Норвегии прохладное. Хотя в рыбацком поселке в окрестностях Му и Раны меня уверяли, что с середины июня по середину июля в хорошую погоду в фьордах можно купаться. После прогулки по фьорду на суденышке в кафе этого поселка нас угощали толстыми блинами с брусничным гоголь-моголем — самое «рыбацкое» блюдо. Это было уже наше четвертое застолье в тот день (хорошо еще, в самолетах скандинавских авиалиний не кормят в полетах). Уплетавший с нами блины капитан, местный житель и потомственный моряк, признался мне, что его любимое блюдо — селедочный суп, я и не слыхал о таком. В мои тайные намерения входило поближе познакомиться с жирной норвежской сельдью — увы, повсюду она оказывалась тощей и пересоленной или задушенной, на немецкий манер, яблоками с майонезом и горчицей. Зато лососина и морепродукты свежего улова везде, как правило, были отменными.

По возвращении в Му и Рану в старом отеле постройки XIX века нас ждал еще «арктический» ужин — с вяленой грудкой куропатки и мясом полярного кабана, а также вручение грамот о пересечении нами Северного полярного круга и — о, благо! — гостиничные номера для курящих. Группа подобралась на удивление малопьющая, зато поголовно курящая. С тем и другим в Норвегии строго. Алкоголем торгует государство, мест, где он продается, немного. В ресторанах бокал сухого вина или бутылка пива обойдутся вам минимум в 7–8 евро. Столько же стоит пачка сигарет. Поэтому пьют простые норвежцы «по-фински»: если начинают, то пьют до упора, потом ничего не помнят, а напоминать здесь не принято. Существует даже норвежская поговорка на этот счет: среда — все равно что маленькая суббота (интересная мысль, не правда ли?). Курить разрешено только на открытом воздухе и дома, поэтому урны перед аэропортами и гостиницами полны окурками чуть не доверху. Поэтому и сам в поездке дымишь, как паровоз, — когда еще в следующий раз доведется? И вот такой подарок от гостиниц малых городов, хоть в постели кури — демократия!