Коре Холт - Состязание. Странствие

Встречу в лагере «Безопасность» не назовешь радостной. Но начальник экспедиции держит себя в руках, он обязан быть рассудительным. Что толку обрушивать гнев на Эванса — или на туман, ползущий сейчас с океана на севере? Они отдыхают в лагере. Начальнику есть о чем поразмыслить. Характер Скотта не позволяет ему беззаботно смотреть в лицо трудностям.

К неудаче с пони добавляется нечто похуже.

По пути на юг врач экспедиции Эдвард Аткинсон был поражен снежной слепотой и оставлен в лагере «Безопасность» вместе с младшим офицером Томасом Крином. Выздоровев, Аткинсон отправился на Хат-Пойнт, где стоял домик, построенный экспедицией «Дискавери». Однако Аткинсон и Крин не вернулись оттуда. Возможно, оба продолжили путь до базы на мысе Эванса. Скотт беспокоится за них. У него есть и другая важная причина спешить на Хат-Пойнт. Было условлено, что люди на «Терра Нове» попытаются доставить туда почту, если узнают что-нибудь об Амундсене.

Захватив несколько человек, Скотт отправляется на Хат-Пойнт. Подойдя к хижине, они видят приколотую к стене записку: «В хижине лежит мешок с почтой».

Входят внутрь. Хижина пуста.

Ни мешка, ни людей, однако есть признаки того, что люди были здесь совсем недавно.

Видимо, Аткинсон и Крин забрали почту и пошли обратно в лагерь «Безопасность», но где-то по пути разминулись со Скоттом. Скотт нервничает. К тому же вид хижины пробудил в нем воспоминания. Здесь он провел долгие зимние месяцы во время экспедиции «Дискавери».

Отсюда вышел в первый, неудавшийся поход к Южному полюсу.

Но что могло быть в письме?

Ведь письмо должно быть?

Уж наверное у команды «Терра Новы» были важные новости, если они подходили к мысу Хат-Пойнт перед тем, как окончательно взять курс на Новую Зеландию?

Скотт срывается с места и поспешно возвращается в лагерь «Безопасность». Видит издалека, что там появилась еще одна палатка.

Аткинсон и Крин живы-здоровы. Мешок с почтой при них. В нем одно-единственное письмо.

Письмо от Кемпбелла, с борта «Терра Новы».

Стоя на коленях на спальном мешке, Скотт вскрывает конверт. Он знает почерк Кемпбелла. Знает, что в письме должно упоминаться имя Амундсена. Не знает только, что о нем говорится: «Мы обнаружили его». Или: «Мы его не обнаружили». У него дрожат руки. В палатке так холодно, что у него идет пар изо рта. Он знает, что его товарищи окружили палатку — стоят тихохонько, молча, чтобы их не было слышно. Раздается громкий лай, который тут же удаляется. Понятно: они отогнали собаку.

Развернув листок, он читает:

«Мы обнаружили Амундсена в Китовой бухте, он на сто с лишним километров ближе к полюсу, чем наша экспедиция. Он поставил себе цель первым дойти до полюса. Люди у него сильные и опытные. Превосходные лыжники. Сам Амундсен человек твердый, сообразительный и волевой. У него больше ста собак. Мы видели, как его люди управляют ими. Это искусные каюры».

Скотт опускает письмо, в глазах у него темнеет, он тихо бранится. Вообще-то у него нет такой привычки. Он заплатил такую высокую цену за то, чтобы попасть сюда. Он никому не говорил о своей главной, великой цели: быть первым на полюсе. Официально экспедиция носит чисто научный характер. Но вся Англия знает — и Империя требует, чтобы он был первым. Разве Антарктида не британское владение?

У него шумит в ушах, он забывает, где сейчас находится. Может быть, он еще в Англии, еще можно отказаться от экспедиции? Он щиплет себя за бедро. Сквозь штаны и три слоя шерсти ногти почти не достают кожи. Ты стоишь на коленях на спальном мешке? Под тобой триста метров снега и льда.

Надо решать. Ты начальник, твое слово — закон. Можно ли перекроить планы и форсировать штурм полюса, отбросить науку, ясно, без экивоков заявить о нашей подлинной цели? Ты обязан довести до сведения своих людей содержание письма. Ты должен созвать их. Но что ты скажешь?.. Этого ты еще не знаешь.

С каждой минутой, что ты мешкаешь здесь, будет падать твой авторитет. Они скажут: «Он не знал, как поступить».

Он встает с тяжелой ношей. Засовывает письмо в карман. Оно написано на плотной бумаге, не сразу и сложишь. Он опять бранится. Вылезает из палатки.

Жестом подзывает Эдварда Эванса, просит его собрать всех людей. Они выстраиваются в шеренгу; он потребовал, чтобы и здесь соблюдался военно-морской устав. Мороз минус двадцать, острый северный ветер. Низко нависают тучи.

Здесь в Антарктиде царит такая тишина, что человеческий голос прорезает ее, будто нож. Когда собаки молчат, ты слышишь тишину — биение собственного сердца. Когда они тявкают, этот шум как бы рамка, оттеняющая тишину. Сейчас молчат все.