Надин Бисмют - Без измены нет интриги

Его жена отвернулась, моргая заплаканными глазами, и пошла назад по проходу. Она прошла так близко от меня, что кончик ее красной шали задел мое плечо. Она взглянула на меня и еле слышно прошептала: «Извините». В эту минуту я сама готова была попросить у нее прощения. Но она бы не поняла, да и в чем я, в конце концов, перед ней виновата? Я никогда не пыталась отбить у нее мужа и вообще не желала ей зла. Я улыбнулась ей, и она пошла дальше.

Я дождалась, пока она отойдет в дальний конец зала, и подумала, что надо бы и мне подойти, посмотреть на месье Сегена в последний раз — и все, ухожу. Мне было не по себе оттого, что она так близко; я все время вспоминала фотографию в книжном шкафу.

Однажды месье Сеген сказал мне: «Съездим куда-нибудь хоть разок вдвоем». А я ответила, что ничего не выйдет. «Так не бывает… Мы же не в любовном романе». Больше он ничего мне не обещал, никогда. В прошлом году на мой день рождения мне доставили от него огромный букет. Я таких больших в жизни не видела. С запиской: «Дорогая Элиза, хоть мы и не в любовном романе, все же с днем рождения». Ох, месье Сеген. Наверно, мне будет его не хватать.

Я тихонько выскользнула из ритуального зала и перед тем, как уйти, забежала в туалет. Запираясь в первой кабинке, я услышала шаги: кто-то занял соседнюю. Я увидела край темно-синего в белый горошек платья, и сердце у меня заколотилось как бешеное. Писать вдруг расхотелось. Я вышла из кабинки. Мне бы лучше бежать отсюда, да побыстрее, на всех парах до автобусной остановки, но я так растерялась, что вместо этого открыла кран и стала зачем-то мыть руки.

Мадам Сеген вышла из своей кабинки, когда я сушила их под электросушкой. Она тоже вымыла руки и подошла к сушке, даже не взглянув на меня. Мои руки были еще мокрыми, но я уступила ей место, как будто она имела больше прав, чем я, высушить руки как следует. Она улыбнулась мне и, по-моему, удивилась, только сейчас меня заметив. А я в эту минуту, сама не знаю почему, почувствовала к ней уважение. И эта фраза вырвалась у меня сама собой, совершенно непроизвольно:

— Примите мои соболезнования, мадам Сеген.

В этот момент смолкло гудение сушилки, и мадам Сеген отошла к зеркалу. Она посмотрела на мое отражение — я стояла за ее спиной — и сказала:

— Спасибо, вы очень любезны, мадам… мадам… Простите, не помню…

У меня аж челюсть отвисла. Заметив в зеркале, что в темных очках выгляжу полной дурой, я их сняла. Наши взгляды встретились, и я брякнула: «Мадам Сен-Жан». Сен-Жан! Это первое, что пришло мне в голову. Вообще-то это была девичья фамилия моей матери. Мадам Сеген стала причесываться. А я рассматривала ее. Как будто приросла к месту, не могла уйти и все. Я думала о том, что она, оказывается, красивая, и никак не могла понять, зачем понадобилось месье Сегену заводить любовницу, если у него такая милая жена.

— Не припомню, чтобы мы встречались… Вы знали моего мужа?

На этот раз я уж было решила, что настал мой конец и сейчас я отправлюсь прямехонько в рай к месье Сегену. Не могла же я сказать мадам Сеген, что убираюсь на том этаже офисного здания, где находится кабинет ее мужа. Уборщица не приходит проститься с покойником, которого знала лишь постольку, поскольку каждый вечер вытряхивала бумажки из его мусорной корзины и раз в неделю вытирала пыль с его стола. Я хотела было представиться коллегой по работе, но вовремя прикусила язык: его жена наверняка давно перезнакомилась со всеми его сослуживцами, на корпоративных вечеринках или мало ли где еще. Мадам Сеген смотрела на меня. Она приподняла подбородок и чуть наклонила голову вправо. Я почувствовала, как она жадно ловит еще не произнесенные слова, и только сильней занервничала. В голове мелькали всевозможные профессии: дантист, оптометрист, педикюрша, массажистка… Но кто поручится, что мадам Сеген не пользуется услугами тех же специалистов, что и ее муж? И все-таки, лихорадочно перебирая в уме все эти профессии, я нашла именно то, что могла сказать без малейшего риска.

— Да, мы с вами не встречались. Видите ли, я была психологом вашего мужа.

Произнеся эти слова, я ощутила неимоверное облегчение. Внутри отпустило. Психолог — что такого, обычное дело, это только в моих любимых книгах у психологов и их пациентов бывают бурные романы. Мадам Сеген не подумает ничего плохого, а я смогу спать спокойно, полностью уверенная в том, что эта женщина так никогда и не узнает, чем занимался ее муж, когда задерживался на работе. Что она не будет страдать. В эту минуту я поклялась себе никогда больше не встречаться с женатыми мужчинами, никогда в жизни. Месье Сеген был первым, он же будет и последним. В конце концов, это нехорошо.