Анатолий Гладилин - Вечная командировка

Суббота. Еду вечером в троллейбусе. Вошла пьяная женщина. Села на переднее сиденье (для инвалидов и детей). Улыбается, смеется, кричит и добродушно матюкается. И никто не знает, что с ней делать. Пьяный мужчина — кто-нибудь бы и размял свои бицепсы. А связываться с женщиной? Неудобно.

— А ну, сидите как положено, а то я вас высажу!

Это паренек на сиденье впереди меня. Лица не вижу. Только замечаю, как у него покраснела шея. Стал объектом всеобщего внимания.

Для женщины ликование.

— С бабой воевать, да? Ну, веди меня в милицию.

Паренек ничего больше не сказал. Но слова его прозвучали достаточно веско. На следующей остановке женщина сошла.

Парень мне понравился. Ведь никто же не захотел связываться с ней, «пачкаться». Боязнь попасть в смешное положение. Потом «сидите как положено» — явно парень был в армии.

Я сошел за ним. Остановил. Извинился. Сказал, что я приезжий. Не знаю города. Несколько вопросов. В общем, познакомился. Его зовут Олег. Он работает бригадиром на одном из харьковских заводов в чугунолитейном цехе.

— Приходите к нам на завод, если вас пропустят.

На следующий день, как ни странно, я пришел к нему на завод. Потом он узнал, кто я. Потом мы целый вечер провели вместе. Я не жалею о «потерянном» времени.

…Литейный цех. Молочно-белая струя пламени льется в форму. Вспыхивают фонтанчики огней — через отверстия в окнах уходит газ. Красочное зрелище — все, кто свободен, бегут смотреть его в сотый раз.

А неподалеку перемазанные землей и маслом рабочие, на корточках, трамбуя молоточками, а то и просто руками, делают ту самую форму коленвала, куда так эффектно вливают металл.

И самый скромный и работящий из этих рабочих — Олег, бригадир бригады коммунистического труда, прогремевшей на всю Украину.

Бывший колхозник и потом курсант, а потом лейтенант, уйдя в запас, он не счел для себя зазорным вернуться к земле, к формовочной земле.

Он сформировал не только сотни валов. Он сформировал новых людей, рабочих своей бригады. И когда операторы, чуть не вываливаясь из кабины крана, крутили киноленты; художники, жмурясь от летящих брызг земли с пескомета, мазали тушью листы альбома; комитет комсомола наклеивал фотографии формовщиков Олега на доску, обитую красным ситцем, — Олег выдержал самое тяжелое испытание, испытание славой.

Олег — это тот же Валентин. Пока таких людей тысячи, а будут — миллионы.

Всему бывает предел. Есть даже усталость металла. В этот вечер я заехал на почтамт и убедился, что Ира мне так и не пришлет письма.

Ночью мне показалось, что я схожу с ума.

…Между двух параллельно натянутых веревок просунули палку и закручивают их. Только это не веревки, а твои нервы. И весь ты перекручен, а палка все продолжает тебя стягивать. И потом ее отпускают. Ты раскручиваешься, перед твоими глазами дикая карусель, ты задыхаешься…

А между тем ты спокойно лежишь на кровати и знаешь, что на столе горит лампа перед раскрытой книгой.

Утром я связался с Москвой, сказал, что кончил дела, и попросил немедленно отпуск. Его мне тут же дали.

Потом я позвонил на работу Ире. И сказал, что я приезжаю.

— Что это значит?

— Ничего. Мне на все плевать. Я не могу без тебя. Я хочу быть с тобой, и все.

— Приезжай.

Заканчивая свои дела, связанные с золотом (выявление цепочки, по которой золото уходило на Запад, — одно из таких звеньев было в Харькове), Краминов параллельно занимается расследованием зверств фашистов во время оккупации. Готовятся материалы о деятельности военных преступников, многие из которых занимают военные посты в ФРГ.

Смерть велосипедиста позволяет группе Краминова раскрыть «законсервированную» явку, оставшуюся еще с войны.

Соло скрипки. Впечатление, будто скрипка выбежала на опушку и начинает бешено вертеться, дергаться, пытаясь поймать себя за хвост. Лес оркестра выжидательно молчит.

Дирижер застыл, расставив руки, как милиционер, ожидающий в узком коридоре бегущего навстречу нарушителя.

А меня больше интересует тот чопорный интеллигентный юноша в очках с так называемой золотой оправой. На него никто не смотрит. А ведь это, вероятно, большая честь играть в лучшем оркестре нашей страны. Наверно, был лучшим контрабасистом выпуска. И на двух своих ближайших коллег по контрабасу (они пожилые и плешивые) юноша глядит свысока. А какие они на самом деле, его коллеги по контрабасу?