Том Бойл - Восток есть Восток

— Ну говорите же, — поторопила Рут, изящно изгибая спину и исподтишка оглядывая соседей по столу.

— Услышал — не поверил, — сказал он. — Угадайте, кто сюда приезжает, да еще на целых шесть недель.

Рут терялась в догадках.

На кухне загремела посуда. Боб с Айной, взявшись за руки, не спеша направлялись к выходу. Сэнди зевнул, потянулся и встал.

Ирвинг Таламус наклонился к Рут, блеснул глазами и ощерился, как сторожевой пес.

— Джейн Шайн, вот кто. Представляете?

«Я хочу помочь тебе», — прошептала она, когда Хиро замер в дверях, прижимая к себе корзинку с обедом. Как же, они все тут хотят помочь. То-то и палят в него из своих дробовиков и пускают по следу собак, заводят среди болот Донну Саммер на полную катушку, давят его в воде своими лодками. Как раз любовничек этой красотки, маслоед поганый, пожиратель бифштексов, голый, заросший шерстью, со своей болтающейся сарделькой, пытался утопить Хиро, когда тот и так плыл из последних сил. А потом еще набросился на умирающего от голода человека в магазине и заставил спасаться бегством. Тоже, между прочим, помочь хотел.

И все-таки что-то в ней было, Хиро сам не мог понять. Не знал таких слов ни по-английски, ни по-японски. Она сидела спиной к нему, за столом, а потом обернулась, и он увидел длинные, стройные, шелковистые, очень американские ноги и еще тяжелую, качнувшуюся от движения грудь. Грудь Хиро запомнил еще с той роковой ночи, хоть был напуган, обессилен и вообще, можно сказать, с жизнью прощался. Он тонул, умирал, и тут вдруг узрел ее голые груди, соблазнительно бледневшие в сиянии луны и звезд. Хиро запомнил эту белизну, американка вся была белая-пребелая, как молоко в фарфоровой чаше.

И он сделал шаг вперед.

Было страшно, несмотря на поддержку Дзётё и Мисимы. Она наверняка предаст его, завизжит истошным голосом, поднимет на ноги всех окрестных ковбоев- хакудзинов и курчавых негритосов. Но тут Хиро поймал ее взгляд и увидел, что она тоже боится. Он остановился и долго смотрел ей в глаза. Их выражение смягчилось, на губах заиграла улыбка, потом раздался смех. Тогда Хиро нерешительно переступил через порог и опустился на корточки в углу.

— Аригато [17] Спасибо ( японск. ). , — прошептал он. — Борьсое-борьсое спасибо.

Потом открыл корзинку и стал есть.

Она еще дала ему яблок, фиников и печенья. Их Хиро тоже съел, давясь от жадности. Это было унизительно. Он скрючился на полу, как животное, сам грязный, исцарапанный, зловонный, как свинья. А наряд? Краденые лохмотья. Причем негритянские. Да Дзётё облил бы его презрением. Мисима с отвращением отвернулся бы. Хиро вспомнил, какое важное значение Дзётё придает опрятности и внешнему виду. Жизнь — репетиция перед смертью. Нужно всегда быть готовым к концу, готовым до мельчайших деталей: до нижнего белья, ногтей, цвета лица, состояния рук и зубов. О, какое унижение! Хиро чувствовал себя оскверненным, раздавленным, запятнанным. Он был хуже собаки.

— Я достану тебе одежду, — сказала она.

Он был ничтожеством. Вонючкой. Сам себя презирал и ненавидел.

— Домо аригато [18] Большое спасибо ( японск. ). , — пролепетал Хиро и низко поклонился, хоть и так уже сидел на корточках.

Она встала, распрямила свои чудесные призрачно-белые ноги и подошла к нему. Остановилась. Помолчала. Наклонилась. Глаза светились добротой и состраданием. Протянула руку.

— Иди сюда.

Голос низкий, грудной. Хиро подал ей руку, и женщина помогла ему подняться.

— Пойди приляг.

Она показала на диванчик.

И он окончательно капитулировал, позволил ей уложить себя, словно малого ребенка, подоткнуть подушку. Потом она еще что-то шептала ему на ухо своим чарующим голосом, и все мышцы у Хиро размякли, он вдруг оказался в какой-то густой чаще, в лесу, нет, в толще самой земли, в царстве, где можно ни о чем не беспокоиться.

Ему снился бейсбол, бэсубору — игра, составлявшая весь смысл его жизни до знакомства с Дзётё. Хиро сидел рядом с бабушкой, оба-сан , она попивала сакэ , а он жевал хотто-догу [19] От англ. hot dog, жареная сосиска в тесте. . Игроки на поле размахивали битами, подающий засадил мяч прямо в таинственный капкан рукавицы кэтчера. Вдруг Хиро и сам оказался на поле, в позе принимающего. Но в руках у него была не бита, а хотто-догу , густо намазанный горчицей и соусом чили… Хиро замахал своей чудо-битой, и она стала расти, разбухать. Теперь запросто можно было запулить мяч в любую даль, а то и самому взлететь в небо и птицей, нет, ракетой пронестись над стадионом. Хиро обернулся, чтобы помахать рукой оба-сан , но она исчезла, а на ее месте сидела какая-то девчонка и кормила ребенка грудью… Постой, да их тут сотни, тысячи, и каждая кормит младенца, и у каждой груди такие чистые и белые, как… как груди. Целая нежная лавина грудей…