Наталья Нечаева - Замри и прыгни

Много раз Рита пыталась разобраться, откуда приходит и с чем связано это угнетающее чувство, и все время получалось, что источником, поводом и причиной оказывался Лева. Это было странно. Ни разу, ничем, даже намеком, он не дал ей понять, что его интересует что-либо, кроме нее самой. Более того, Рита доподлинно знала, что, надумай она прекратить этот план, поставь на нем точку, Лева лишь выдохнет с облегчением и ринется с еще большим пылом и азартом на завоевание крепости с ее именем. Он и помогать-то стал, желая стать нужным, отвоевывая каждым днем возможность бывать рядом с ней. Разговаривать. Целовать руки, смотреть в глаза. И все же… Красная лампочка тревоги загоралась и вибрировала, как только Лева объявлялся рядом. Лично ли, по телефону — значения не имело.

— Ритуль, — Черный догнал ее уже у двери квартиры. Помог справиться с замком. — Ну не злись! Веришь, хотел как лучше. Я бы этого твоего Распопова как гниду раздавил. Это же не мужик! Ты не представляешь, как он сегодня передо мной лебезил! Тьфу! — Лева презрительно сплюнул. — Только что руки не целовал. Он шестерка, понимаешь? Прапорщик!

— Майор, — машинально поправила Рита.

— При чем тут звание? Я о сути говорю! — Лева снова сплюнул. — Ну вот скажи мне, почему таким слизнякам такие бабы достаются? А нам, нормальным мужикам…

— Это ты — нормальный? — язвительно осведомилась женщина. Ей вдруг стало даже как-то обидно за бывшего супруга. — А ты ночами как спишь? Спокойно? А те, кого ты раздел-разул, по миру пустил, не снятся? А те, кого на тот свет отправил, наяву не являются?

— Рит, ты чего? — оторопел Лева. — Ты за кого меня держишь? На моих руках крови нет…

— Ну да, сам-то, может, ты никого и не убивал, — зло согласилась женщина. — Робин Гуд чертов! Ты же Распопова в угол загнал! Где он деньги возьмет, чтобы за все рассчитаться?

— Рита… — выдохнул Черный. — Рита… Да ты его до сих пор любишь… Как же я сразу не допер! — Он звучно впечатал ладонь в собственный лоб. — Рита… После всего…

— Люблю?.. — Рита устало усмехнулась. — Нет, Лева. Просто мне его… — она удивленно и растерянно посмотрела на мужчину, словно сама изумляясь тому, что готовился вымолвить язык, — мне его жалко…

— Жалко! — Мужчина горько хмыкнул. — Вот и я о том же. А он тебя жалел?

— При чем тут он? Он — это он, я — это я. — Рита говорила тихо, едва слышно. — Никому не пожелаю испытать того, что испытала я.

— Даже ему?

— Даже ему.

— Ну тогда, может, все отыграем назад? А, Ритуль? Проспится завтра твой муженек, а никто к нему не идет, никто долги возвращать не просит, никто счет за машину не предъявляет. Он пару дней помечется в непонимании, а потом решит, что весь этот кошмар ему спьяну пригрезился. И заживет прежней сладкой жизнью. Давай? Одно твое слово! Только вот с Зойкиным полудурком как быть? Тоже все простим? Сейчас она приедет, вы решите тут все сами, а потом мне звякните. Буду ждать.

И Лев Давыдович Черный, вымещая ярость на грязных ступенях, потопал вниз.

— Лева, — хотела было остановить его женщина, но голос подкачал. Вместо слов вырвался сип, и Рита махнула рукой, дескать, ладно. Как вышло, так и вышло.

Сбросила одежду, щелкнула кнопкой пульта, взывая к жизни телевизионные голоса, мигом заполнившие пустоту квартиры и создававшие иллюзию присутствия хорошо знакомых людей, вжалась в уголок дивана, уткнув лоб в ворсистую подушку.

А может, и вправду, все бросить? Наплевать и забыть? Пусть живет Андрей Андреевич спокойно. В конце концов, она уже доказала себе, что все может сама. У нее — новая жизнь. Новые знакомые. Новая работа. И Лева… Пожалуй, она все время сама себе врет, что ничего не испытывает к этому мужчине. Пожалуй, она даже немножко влюблена. Чуточку. Капельку. И может быть, то самое чувство опасности, которое возникает в его присутствии, это как раз сигнал того, что она просто боится влюбиться по-настоящему? Умный, сильный, красивый. Ей такие всегда нравились. И что ей до того, чем он занимается? Бизнес в России — штука изначально опасная. Был бы бандит, сидел бы в тюрьме. А так… Разве она не наблюдала, с каким уважением относятся к нему люди? Причем самые известные и достойные в городе… Достойные? Ну да. Ежели достоинство измерять должностями и состояниями…

«А что ж ты хочешь, — спросила она себя, — чтоб мужик был состоятельным, при деле, сильным и умным и при этом — честным?»

Хочу, да. Но так не бывает…

Вот Распопов… Что он будет делать завтра? После всего? Напьется? Естественно. А потом, когда протрезвеет? И поймет, что нищий? Как он будет жить? Он же ничего не может. Ничего! То есть она своими руками роет ему могилу? Но ведь она сама и сделала его таким! Разве он виноват, что рухнула страна, которой он мечтал служить и честно служил? Разве его вина, что она сумела приспособиться к обстоятельствам, а он нет? Разве не она взвалила на себя весь груз по обеспечению семьи? А может, если бы она была чуть послабее или — поумнее? То есть не превратилась бы в рабочую лошадь, а, наоборот, демонстрировала бы свою беспомощность и показывала бы, что вся надежда на него — мужчину? Не зря говорят, сила женщины — в ее слабости. А ей для понимания этого не хватило ни ума, ни мудрости, ни терпения. Результат налицо — семьи нет, сын за границей, а она строит козни, чтобы уничтожить и без того слабого человека. Вместо того чтобы пожалеть.