Наталья Нечаева - Замри и прыгни

Андрей Андреевич одномоментно и взмок, и похолодел. После увольнения супруги, которая числилась главврачом, он, недолго думая, отрядил приказом эту должность себе. Чтобы ни с кем не делиться властью. Однако прочесть даже строчки на мудреной латыни не мог, да и не стремился — не барское это дело. Целый штат дипломированных специалистов присутствует. Для экстренных же случаев… Господи, да откуда в его ведомстве возьмутся эти экстренные случаи? Да и клиенты, учитывая интимность заболеваний, вели себя исключительно приятно, даже заискивающе. И вдруг! И ведь не кто-то с улицы, а помощник мэра, доверенное лицо главы города, наперсник так сказать.

— Что случилось-то, Виктор Петрович? — переспросил Распопов, извлекая коньячные бокалы.

— А ты посмотри, посмотри, — измеряя хозяина кабинета тяжелым взглядом вдоль и поперек, процедил гость.

Директор «Озириса» разлил коньяк, зацепил мизинцем таинственную бумажку, развернул.

Бланк медицинского центра, печать, подпись. Чья? А, доктор Голубева. Ирина Валерьевна. Хороший доктор, молодая, красивая. Такая пышечка, вся в ямочках, как булочка с изюмом. А вот что она понаписала тут между словом «Заключение» и собственной подписью? Нет бы простенько, по-русски. Какого черта эти медики до сих пор за свою латынь цепляются?

— Ну? — рыкнул гость. — Ознакомился?

— Так ведь это… Анализы, Виктор Петрович. — Распопов пытался распознать в тексте хоть одно знакомое слово. — Химия, понимаете…

— То-то я и гляжу, что химичишь ты тут вовсю! Откуда у него сифилис?

— У кого? — обмер Андрей Андреевич, уже подозревая, что по собственной надобности помощник городского главы вел бы себя скромнее.

— У мэра, у кого ж еще? Твой доктор, как его, Гена, крокодил ушастый, уколы ему ставил от гонореи. Так он все это время — ни с кем, даже с собственной женой. Курс прошел, а тут — на тебе! Подарочек! А ему через неделю в Штаты с президентом лететь. Ты понимаешь, чем это грозит?

— Виктор Петрович… — Распопов усиленно вспоминал все свои скудные познания в этой деликатной области медицины. — Но чудес-то не бывает! Может, скрытая форма была, а сейчас — выявилась…

— Я тебе покажу, скрытая форма! — заорал гость. — Развел тут антисанитарию, понимаешь! Твоя скрытая форма могла к нему в кровь одним путем попасть — через шприц!

— Виктор Петрович, да вы что, да как вы можете, — лепетал директор. — Может, ошибка? Может, перепутали? Да я сейчас доктора вызову… Анализы-то у нас анонимные, она и не знает, чья это кровь.

— Зато я знаю, — прошипел посетитель. — Зови своих вредителей!

— Катя, — выглянул в приемную Распопов, напрочь забыв о таком техническом чуде, как внутренняя связь, — пригласите ко мне Голубеву и этого, Гену, крокодила.

— Кого? — изумилась секретарь. — Какого крокодила?

— Нильского! — гаркнул из кабинета помощник мэра.

— Нильского, — повторил Андрей Андреевич.

— Нильского? — еще больше удивилась девушка. — Не помню такого. Новенький, что ли? Из какого филиала?

— О-о-о! — застонал гость, одним глотком выливая в себя коньяк. — Идиот на идиоте! Марков. Или Маркин. Или Марченко. Не помню! Высокий такой, рыжий, в веснушках. Уши как локаторы.

— А, это, наверное, Марухин, Геннадий Николаевич, — сообразила Катерина. — Сейчас вызову. Кого вы еще сказали?

— Голубеву, — свез ладонью с лица обильный пот Распопов.

— Так она уволилась. Вчера заходила попрощаться.

— Понятно, — зловеще проскрежетал гость. — Я не удивлюсь, если еще и этот крокодил уже в Ниле плавает… Значит, так. — Он поднялся, опрокинул над бокалом бутылку, дождался, пока вязкая жидкость заполнила хрустальную тару до краев, тремя огромными глотками опустошил фужер, мазнул по губам ладонью. — Делай что хочешь, хоть сам кровь сдавай, но чтобы за неделю мэр был здоров. И чтобы ни один анализ, понял, — он ткнул пальцем в грудь стоящего навытяжку Распопова, — ни один! Не показал, что у него хоть когда-то хоть что-то было! Да, — остановился он уже у двери, — смотри, если хоть кто-нибудь что-нибудь узнает, взорву здесь все к едрене матери. Вместе с тобой. И твоей шлюхой, — он кивнул в сторону приемной, — которая всем мослы свои показывает и глазки строит.

Глухо шмякнула дверь, и через мгновение под окнами директорского кабинета взревел автомобильный мотор.

— Слушаюсь, — Андрей Андреевич автоматически приложил ладонь к голове, отдавая честь руководству и принимая приказ к безусловному исполнению. Обильный холодный пот ручьями стекал по спине, проникал в ложбинку меж ягодицами и устремлялся дальше, увлажняя трусы и расплываясь неопрятными темными пятнами на седалищном шве светлых брюк.