Владимир Гончаров - Апокриф

В то же мгновение в помещении вспыхнул яркий свет и десантники увидели, что они находятся в плотном кольце вооруженных людей. Это было одно из подразделений спецназа ФБГБ.

Сопровождавший десантников офицер немедленно развернулся и, обращаясь к колонелю Бастигу, без предисловий заявил: «Господин колонель! Вы и офицеры вашего штаба арестованы! Предлагаю сдать оружие и…» — докончить он не успел. У Бастига была отличная реакция, он моментально понял, что оказался в ловушке, и сделал отчаянную попытку дать бой неожиданно возникшему перед ним врагу. Его рука рванулась к кобуре, он даже смог почувствовать в своей ладони рубчатую рукоятку пистолета… и на этом все закончилось. У спецназовцев была четкая инструкция стрелять при малейшем намеке на сопротивление. Раздался глухой, совершенно не слышный за пределами здания хлопок выстрела из винтовки с глушителем, и полковник рухнул на пол с простреленной головой. Почти одновременно с ним таким же образом были застрелены еще три офицера, схватившиеся за оружие. Оставшиеся пять из попавших в засаду десантных командиров успели осознать, что шансов нет, и предпочли сдаться.

Водителей вездеходов и штабного радиста совершенно бесшумно захватили на территории хозяйственного двора, куда автомобили отогнали, как только из них вышло десантное начальство.

Триста пятьдесят десантников, сидевшие сейчас на аэродроме, не знали о конечной цели своего броска. Младшие командиры были предупреждены только о том, что конкретные боевые задачи будут поставлены им по прибытии на место. Триста пятьдесят десантников, не подозревавшие, что уже остались без руководства, которое должно было эти самые задачи поставить, продолжали дисциплинированно сидеть на летном поле до самого утра. Утром они узнали, что у них — новый командир полка. Новый командир поставил новую задачу: погрузиться в самолет и отправляться к месту постоянной дислокации. Даже плечами не пожали десантники. На войне еще не то бывает!

Три других самолета были приземлены на глухих запасных аэродромах, ближайший из которых отстоял от столицы на четыреста километров. Везде повторилось практически одно и тоже: стихли турбины… и все. Ни приказаний о высадке, никаких движений на аэродроме… Кабины летчиков закрыты, и никто оттуда не отзывается. Отдраили люки, поскольку аппарели открывались только по команде из кабины летчиков, и выпустили наружу разведгруппы. Тишина, чистый воздух глухомани, никакого движения. Стало очевидно, что летчики смылись по запасному трапу через штурманский отсек. Зачем?! Непонятно… Других самолетов нет, штаб полка неизвестно где… В убогом посту управления только какая-то инвалидная команда из перестарков гражданской авиации. Жмут плечами, объяснить толком ничего не могут: «Ну, приказали принять борт… Ну, приняли… Летчиков ждала машина, и они сразу уехали… Куда? Да Бог их знает… Нам не докладывают… Столица? Какая столица?! До столицы отсюда три месяца на собаках, а потом еще два дня на паровозе…» Бред!

Один из двух батальонных командиров, летевших не со штабом, а другим бортом, минут через сорок такого дурацкого мыканья сообразил, что все это неспроста и является чьими-то кознями. Он был верным и даже фанатичным членом Союза Офицеров Патриотов и достаточно хорошо знал о целях ночной десантной операции. Даже в этой идиотской ситуации он считал необходимым действовать, хотя бы и на свой страх и риск. Но как действовать? Лететь в столицу? Летчиков — нет. Горючего — нет. Связи с командованием — нет. Захватить власть в поселке недалеко от аэродрома? Это для анекдота: население одна тысяча человек, свиноферма, бетонный заводик, лесопилка, две бензоколонки, мэрия, почта, аптека… Стратегический объект! Дождавшись утра и узнав по радио о провале Венаровского путча, он застрелился.

Другой батальонный командир, приземлившийся со своими солдатами в такой же глуши, был славным воякой, хорошим службистом, но человеком совершенно аполитичным. Он был осведомлен, что летят они в столицу, и догадывался, что там придется заниматься чем-то таким, что, в общем-то, десантникам не свойственно… И неизвестно, что из этого выйдет… Попав, явно не по своей воле, в неизвестную отдаленную от столицы местность, он принял мудрейшее решение — известить командование по имевшейся гражданской линии связи о вынужденной временной дислокации батальона и ждать соответствующих распоряжений. Много лет спустя он вышел в отставку суперколонелем.