Владимир Гончаров - Апокриф

Через полчаса инженер уже нажимал кнопку звонка рядом с калиткой в ограде коттеджа, находившегося по указанному ему адресу.

После взаимного представления и обычных приветствий хозяин дома и гость расположились на креслах в гостиной. Варбоди успел только раскрыть рот, чтобы изложить дело, но директор гимназии — высокий, худой человек, лет шестидесяти пяти-семидесяти, с редкими седыми волосами и обширной плешью на голове — решительно остановил его жестом руки и заговорил сам.

— Суть вопроса мне ясна. Кое-что о вас мне тоже уже известно. Город небольшой — сами понимаете. Зачислить ваших детей в гимназию формально не составит труда, даже сейчас, когда я сам не знаю, сколько времени еще буду оставаться директором. Может быть, завтра меня уже уволят. Но, все равно, даже завтра утром я успею включить их в списки. Вопрос в другом: смогут ли они учиться, точнее, дадут ли им учиться? Насколько я понимаю, вы приехали сюда с семьей не просто так. Собственно, вы — даже не первый. Не говоря о том, что у нас в городе имеется несколько десятков, так сказать, коренных жителей, находящихся в таком же, как и у вас, как бы это выразиться… да, статусе! Об этом, вашем статусе станет широко известно в ближайшее время.

Директор гимназии встал из кресла, медленно опустил руки в карманы брюк и привычно ссутулился (видимо, ему было так удобнее). Затем, не вынимая рук из карманов, глядя в основном в пол и лишь изредка посматривая на Варбоди, он заходил из угла в угол комнаты, развивая свою мысль:

— Во-первых, не обойтись без стандартного запроса по прежнему месту учебы: выписки из табелей успеваемости, характеристики, врачебные свидетельства, справка о причинах оставления гимназии до окончания учебного года и все такое прочее. Уже из этого будет все ясно, а шила в нашем провинциальном мешке не утаишь. Во-вторых, наши ретивцы из Инзонского промышленного колледжа ведут реестр — да, представьте себе, реестр! — всех тех, имена которых публикуются в известных вам списках. У них там целый «общественный отдел» из активистов, которые перерывают всю прессу с соответствующей информацией и внимательно слушают нужные радиопередачи. И — в реестрик! И они постоянно сверяют свой реестрик с данными полицай-президиума обо всех прибывающих в город. А полицай-президент, сволочь! — простите, вырвалось, — их этими данными снабжает. Кстати, вы уже зарегистрировались? Ну вот. У них там лозунг — цитата из военных сентенций нашего Президента: «Находясь в наступлении, преследовать врага повсюду, не давая ему передышки». Все понимаете? Да?

Директор вновь опустился в кресло. Он уселся в напряженной позе — подавшись вперед, опершись локтями на подлокотники и сцепив пальцы в замок.

— А дальше будет то же, через что ваши дети уже прошли в… Откуда вы приехали? Ах, да! — в Кривой Горе. Только еще хуже. Поверьте мне, как педагогу, — присовокупится комплекс «новеньких». Да что я! Педагогика! Дети заражены. Намеренно, заметьте, заражены этим сумасшествием… Старшеклассники просто неуправляемы, особенно теперь, после летней, так сказать, политической практики при Инзонском свихнувшемся колледже. Они власть почувствовали! В их возрасте — власть! Вы представляете, что это такое? Они же вершителями чужих судеб себя ощутили! Они же диктуют! И с наслаждением диктуют, с чисто детской немотивированной жестокостью! Младших еще кое-как удается, в основном, с помощью родителей, держать в руках. Но они же на старшеклассников смотрят. Им же тоже хочется повелевать и наказывать. Вот и практикуются на таких, как ваши — помеченных. Во всех остальных гимназиях города дела, поверьте, обстоят так же, если не хуже.

Директор на короткое время замолчал. Молчал и Варбоди. Затем хозяин продолжил:

— Собственно, мое несомненное грядущее увольнение непосредственно связано со всем этим… м-м-м. Сегодня утром я был в департаменте образования и резко протестовал против распоряжения о предоставлении учащимся старших классов, по их заявлениям, дополнительных каникул сроком на один месяц на время избирательной компании. Распоряжение, знаете ли, с мотивировочкой: «В целях воспитания гражданской ответственности по отношению к основным демократическим институтам». Пусть, говорят, молодежь посильно поучаствует. Это, говорят, поможет воспитать в молодых людях политическую активность и вырастить из них достойную смену. Я знаю, кому это нужно! Они же их в агитаторов превратят! А уж как они агитировать будут, я тоже знаю… Одним словом, дали мне достойную отповедь, как ретрограду и консерватору. Кстати, им, оказывается, известно, что я организовал для нескольких учеников гимназии свободное посещение и, фактически, экстернат. И все эти ученики, как назло, — дети тех самых родителей, чьи фамилии значатся в том самом реестре… Короче — «не понимаю политической обстановки, иду против общественного течения». А также: «К вам присматривается представитель КРАД… Только учитывая ваши былые заслуги и преклонный возраст»… В общем — на пенсию. Даже как-то прикрыть ваших отпрысков не смогу.