Андрей Десницкий - Здесь издалека (сборник)

А какая самоуверенность в оценках! Заранее задано, кто хорош, кто плох, и не нужно ничего доказывать. Мы вас свергнуть хотим, а вы защищаться осмеливаетесь, части с фронта вызываете. Да еще не нами распропагандированные, а темные, вишь ты. Вы нам газету закрыли, а вот мы вас штыком, и все одно вы виноваты будете. Смешно даже представить себе, чтобы в «боевом восемнадцатом» кто-нибудь там жаловался на закрытие газеты… К стенке не поставили как классово чуждого — дыши да радуйся.

Эх, да какой там штык? Ну, редакцию разогнали, ну приказ об аресте издали. Да так и не арестовали. Поделом, поделом тебе, Керенский… Большевики-то времени не теряли!

Лежит Серега на постели, книжка в руках, лампочка на стене с детства привычная, и светятся там, за стеклом, московские окна. Там пьют чай или водку, ругаются или любят, а тут лежит паренек и пережевывает, переживает то, что случилось с его страной более полувека назад, как будто решается все здесь и сейчас, и от него все зависит.

«Ввиду изменившейся обстановки большевистская партия решила изменить свою тактику. Она перешла в подполье, укрыла своего вождя Ленина в глубоком подпольи и стала готовиться к восстанию, чтобы свергнуть власть буржуазии силой оружия и установить Советскую власть» . Просто и конкретно, без сантиментов. Вот они и победили. Упустили, упустили тогда демократы свой шанс! Сейчас бы не упустить.

Да впрочем, тогда ли насовсем упустили? Был же еще, кажется, момент… Всего лишь момент, но был.

«… Контрреволюционный генерал Корнилов прямо требовал „упразднить Комитеты и Советы“. Заговор Корнилова подготовлялся открыто. Чтобы отвлечь от него внимание, заговорщики пустили слух, что большевики в Петрограде подготовляют восстание ко дню полугодовщины революции — 27 августа. Временное правительство во главе с Керенским обрушилось на большевиков, усилило террор против пролетарской партии. Вместе с тем генерал Корнилов собирал войска для того, чтобы двинуть их на Петроград, ликвидировать Советы и создать правительство военной диктатуры».

Вот! Вот оно! Да разве восстание было слухом? Сами же пишут, что уже в июле его готовили!

«…генерал Корнилов собирал войска для того, чтобы двинуть их на Петроград, ликвидировать советы и создать правительство военной диктатуры. О своем контрреволюционном выступлении Корнилов предварительно сговаривался с Керенским. Но в самый момент корниловского выступления Керенский круто изменил фронт, отмежевался от своего союзника. Керенский опасался, что народные массы, поднявшись против корниловщины и разгромив ее, заодно сметут и буржуазное правительство Керенского, если оно не отмежуется теперь же от корниловщины.

25 августа Корнилов двинул на Петроград 3-й конный корпус под командованием генерала Крымова, объявив, что он намерен „спасти родину“. В ответ на корниловское восстание ЦК большевистской партии призвал рабочих и солдат к активному вооруженному отпору контрреволюции. Рабочие быстро начали вооружаться и готовиться к отпору. Красногвардейские отряды в эти дни выросли в несколько раз. Профсоюзы мобилизовали своих членов».

Да, члены профсоюзов против шашек «дикой дивизии». Бред, какой все это бред! И как же люди не видят идиотизма всего этого пустозвонства. Вот хоть та же Иришка…

Ведь яснее ясного было, что смотрит Серега в книгу, а видит — нет, не фигу, конечно, а русую косу девчонки из группы, с которой… с которой, в общем, он сегодня разругался вусмерть. Причем как раз насчет политики партии.

Был такой ясный, уже совсем весенний день, и небо синело, и снег сверкал, а они шли после занятий из своего корпуса к столовой, и он, казалось бы, так убедительно и доходчиво объяснял ей, как надо правильно голосовать на референдуме…

— Как же ты можешь, Сережа! — внезапно остановилась она, и продолжила, словно и не слышала ничего, — это же наша страна!

— Не наша, а коммунистическая! — поправил он ее, — а наша будет новая Россия, освобожденная от большевиков, в союзе с другими свободными народами!

— Какой же ты дурак! — уже почти кричала она, — люди на смерть шли, люди верили в это всю свою жизнь, все отдавали, а ты вот так вот взял — и развалил?

— Да, развалил, если это тюремный барак, так его надо развалить, только потом на его месте можно построить что-то другое…

— Барак, ну какой барак? Ну ты посмотри вокруг, вот это все, университет, дома, троллейбусы, жизнь вообще — это же все наше, советское, родное, с детства, а ты чем хочешь это заменить? Да ну тебя!