Андрей Десницкий - Здесь издалека (сборник)

Широкий поток Новорижского шоссе превращался в ручеек, по одной, медленно, объезжал две искореженные легковушки, и скорую, и милицию. А с земли как раз медленно поднимали человеческое тело — забинтованное, окровавленное, но, кажется, шевелящееся. А главное, поднимали его так осторожно, как будут только живого. Значит, еще ничего.

— Ох… Митя, видишь, вон там какая сосна?

— Где, где, мама?

— Ну вон же, там…

Молодец Ленка, отвлекает. Нечего ребенку на кровищу эту смотреть, еще наглядится, будет время… Он ведь у них впечатлительный. И тут же мелькнула мелкая, подлая мысль: «ну вот, пробка кончилась, теперь шоссе будет пустым, может, еще и в баньку успеем».

— В баню-то успеем? — Ленка словно прочла его мысли.

— Да наверное, если так и дальше… должны успеть.

— Да, теперь-то быстро поедем. Вот же не приведи Господи…

— Мам, а где сосна? — встрял с заднего сиденья мелкий.

— Да все, проехали уже. А в баню с нами пойдешь?

— Пойду!

Правильно. С малолетства приобщать надо к традициям.

— Пап, а там машина что, сломалась?

— Ага, сломалась.

— А что у нее сломалось?

— Не знаю точно. Наверное, врезалась в другую машину.

— Их теперь будут чинить, да?

— Ага.

— А кто за ремонт заплатит?

Вот современные дети! А что, правильно. Деньги — часть нашей жизни, стесняться тут нечего.

— А за ремонт заплатит страховая компания. Теперь все машины застрахованы, мы платим компании небольшую сумму каждый год, а если авария — она платит за ремонт.

— Здорово! — удовлетворился Митька, — Сказку поставь?

Сунули в магнитофон кассету, и переливчатый, артистический, знакомый по детским пластинкам голос стал рассказывать про Карлика-Носа, потом про Маленького Мука… Долгая дорога, ребенку скучно.

А еще километров через полтораста, где давно уже кончилось роскошное Новорижское-Нуворишское и начались колдобины Тверской области, по одному ряду в каждую сторону — новое развлечение. Военная колонна. И такую поди обгони! И по правилам нельзя, да и в самом деле не втиснуться. Приходится плестись в хвосте с надеждой, что, может, свернут куда… Непривычно, ох как непривычно джипу плестись за грузовиком!

На самом деле Володе и джип был непривычен, куплен всего год назад. И было ему уже пятнадцать лет, и стоил он вовсе не столько, сколько джипу положено, а вот статус поднимал. И на дороге его теперь пропускали легко, словно висел перед ним в воздухе волшебный знак приоритета. Да нет, конечно, не был он крутым, так, мелкий бизнес, просто народ у нас пуганый, привык атрибутику уважать. В прежние годы черная волга, теперь джип, а суть мало изменилась.

— Что, так и придется плестись? — почти ласково, с участием спросила Ленка, и сразу вспомнилась и баня, и ребята, и вот из-за такой колонны… Да что он, в самом деле, сам забыл, на чем едет?

— Нет, погоди. Обочину только найду поудобнее.

Обочина нужна сухая, ровная, надежная, да вот и она. Включил полный привод, мигнул последнему грузовику фарами, взревел движком — и правый обгон по обочине, назло всем правилам, колоннам, дуракам и дорогам! Так только и ездить в России. И солдатики, уныло смотревшие из кузова на дорогу, оживились, стали пальцами тыкать, что-то говорить, да за шумом не слышно. Живо обогнали и последний грузовик, и предпоследний, и еще три, а там и кончилась эта колонна, и обочина не подвела. И начался прямой, без помех, путь к бане!

— Пап, а расскажи, как ты в армии служил?

Он даже поперхнулся, не зная, что ответить. Как об этом рассказать мальцу? А ведь ждет. Сказка давно закончилась, да и надоела, и пейзажи за окном не впечатляют, так что давай, папа… Только что рассказывать? Про будни боевой и политической, про сапоги да мозоли, портянки да бани, другие, солдатские бани? Или вот еще про товарища старшего прапорщика Дерюгина? Ни к чему это. Митьки это уже не должно коснуться, они что-нибудь придумают, уж такие деньги, как в военкомате берут, можно будет наскрести. Не пойдет он в эту рабоче-крестьянскую, крепостную, казенную.

Или придумать чего героического? Да не было ничего такого. Ни самому повоевать не пришлось (в Афганистане), ни воюющих разнимать (в Карабахе очередном), ни даже последствия мирного атома ликвидировать (в Чернобыле). Правда, в части химзащиты, стоявшей в южнорусском городке, где трубил Володя свои семьсот тридцать дней в сапогах, из офицеров и даже прапоров многие как раз с тех последствий вернулись. Да и то ничего, не жаловались, а рассказы были в основном анекдотичные, как колхозники в окрестных селах вишни себе собирали да уезжать никуда не хотели.