Рафаил Гругман - Боря, выйди с моря

''Папа'', — сжалось сердце. Но затем она увидела поодаль стоящего Абрама Семеновича в кепке, которую тот надевал только но особым случаям, и, сразу все поняв, искоса посмотрела па мужа. Тот стоял с каменным лицом…

— Изенька, — взяв его под руку, произнесла, как только он сошел на берег. Слава Львовна, — мужайся. Мама.

— Как? — в ужасе выдавил он из горла хрип и беззвучно зарыдал.

Со вздохами и причитаниями Слава Львовна рассказала со слов всезнающих старушек, ежедневно сидящих на стульчике перед домом, что вчера Елену Ильиничну разыскивала какая-то симпатичная молодая женщина с мальчиком лет трех. А может, и четырех. Эта женщина долго (кто-то говорил: недолго) была у мамы. Затем Елена Ильинична вышла провожать их к трамваю. Шли они спокойно. Разговаривали. Мальчика мама вела за руку. Назад вернулась бледной и, как показалось, чуть пошатывалась. Не останавливаясь как обычно на две-три дежурные фразы, вошла в подъезд. На лестнице ей неожиданно стало плохо, и, схватившись за сердце, она присела на ступеньку. Спускавшаяся в это время с четвертого этажа соседка, бросила сумки и рванулась к ней. Помогла дойти до квартиры. Открыла ее ключами дверь. Уложила на диван и вызвала «скорую». Елена Ильинична попросила соседку взять бумагу и карандаш и попыталась что-то продиктовать. Но слов ее соседка разобрать так и не смогла. "Скорая'' торопилась около часу. И приехав, зафиксировала смерть. Кто-то из соседей разыскал Славу Львовну, и единственное, что она сумела сделать, договориться, чтобы тело поместили в морг.

Отца своего Изя не помнил. Он пропал без вести 22 июня 1941 года. Последнее письмо его, даже не письмо, а дорожная открытка отправлена была из Прибалтики за три дня до начала войны. Он писал, что едут они на новое место службы и писать запрещено. А через два месяца Елена Ильинична получила извещение, что муж ее, красноармеец Парикмахер, пропал без вести…

Она разыскивала его все четыре года. Летом сорок второго появилась ниточка надежды: некий Парикмахер, и даже имя и отчество совпадали, находится на излечении в каком-то госпитале Юго-Западного фронта. Потом началось великое отступление и потерялись не только следы, но и надежды. Вплоть до конца войны на все запросы Елены Ильиничны регулярно сообщали: без вести пропал 22 июня 1941 года…

Замуж она так и не вышла, а в последние годы все чаще просила сына сделать на памятнике ее табличку: в память о погибшем па фронте муже Парикмахере Рувиме Бенционовиче.

Регинка названа в честь деда. Эта единственная просьба Елены Ильиничны к сыну была выполнена им в точности. Хотя в душе она ждала, конечно, внука…

Изя понял все. И что за женщина приходила и их дом, и что за мальчик…

Полгода назад Женька рассказал ему о появлении Оксаны и дал фото сына.

— Чует мое сердце: раз у бабы умер муж, она от тебя не отстанет. Самое лучшее — от всего отказаться. Прошло столько лет, ты здесь ни при чем.

Изя долго рассматривал фото. Самолюбие тешило его. Мальчик хоть и не похож на него, но глаза, ошибиться нельзя, его глаза. Сын… И назван в его честь, на "и".

— Похож на меня, правда? Глаза особенно, — гордо ответил он Женьке, а тот закричал:

— Ну и что, мало ли в мире есть двойников?! Я похож на Джона Кеннеди, но Америка почему-то не торопится признать меня своим президентом.

Женька, увы, и на этот раз оказался прав. Надо было срочно что-то предпринять. "Но как же она разыскала маму? — и тут же ужаснулся догадке: — Я же у нее прописан. Она искала меня через справочное бюро и случайно вышла на мать… О Боже… Это значит, что в любой день она может появиться на Космонавтов, и тогда и Шелла, и Регина…

Изя схватился за голову.

— Корвалол, дайте ему корвалол, — услышал он чей-то голос, — ему плохо.

Кто— то давал ему таблетки, он отказывался, тупо стоя возле раскрытого гроба.

"О чем вы говорили? — задавал он молчаливый вопрос-матери. — Что она тебе сказала?''

Он понимал, что должен как-то разыскать Оксану, ибо история эта так просто не окончится, но он не только не знал, как это сделать, по и боялся встречи и с ней, и с сыном…

Регина плакала, уткнувшись в Шеллину грудь. Он обнял ее и прижал к себе.

Через полгода после печально знаменитого землетрясения в Румынии ударная волна дошла до Одессы. Вышедший на балкон гражданин Н. выброшен был ею и разбился насмерть, похоронив под собой лениво дремавшего на асфальте слесаря Б.

На Новорыбной рухнул не подлежавший реставрации флигель двухэтажного дома, внеся в список жертв землетрясения еще девять человек, среди которых один крещеный еврей Т., а в стоящих на катакомбах домах центральной части города, с первого по пятый этаж пошли трещины. Землетрясение затронуло синагогу на Пересыпи, предопределив ее разрушение, снесло два причала на Сухом лимане и унесло в нейтральные воды до сих пор дрейфующий там рыбацкий траулер.