Александр Андрюхин - Награда королевы Марго

— Ну что ж, давайте адреса. Я прямо сегодня и приступлю, — деловито произнес Горохов.

Такая готовность к работе без предварительного оговора условий тоже понравилась Трубникову. Он написал на листочке адрес и телефон Маргулиной, а по поводу данных ее матери только развел руками.

— Ничего, я найду, — пообещал капитан Горохов и, сдержанно улыбнувшись, вышел из кабинета.

Через двадцать минут издатель забыл о существовании детектива, поскольку снова навалилась работа. Однако в шесть вечера он сам напомнил о себе телефонным звонком.

— Кое-что удалось узнать от соседей Маргулиных, — сообщил сыщик. — Разумеется, конфиденциально.

— Я вас внимательно слушаю.

— В начале февраля, предполагаю, что шестого, потому что это был вторник, соседи видели, как Олег Маргулин с чемоданом в руках выходил из подъезда. Он был одет по-дорожному и несколько не по сезону: легкая синяя куртка и летние, светлые штаны. Соседи с первого этажа утверждают, что чемодан он положил в багажник белых «Жигулей», за рулем которых уже сидела его жена. После того как они уехали, Олег больше не показывался до седьмого марта. Его жену видели на следующий день вечером. После чего она тоже исчезла на месяц. И все это время, как утверждает живущая через стену соседка, их квартира пустовала, потому что за стеной не слышалось ни звука, если не считать ежевечерних телефонных звонков. Но трубку, естественно, никто не брал. Так длилось около месяца. Седьмого марта сосед с первого этажа своими глазами видел, как к подъезду подъехало такси и из него вышел Олег Маргулин с чемоданом в руках. Сосед спросил: «Как отдохнули?» — «Прекрасно!» — ответил Маргулин. Но где отдыхал, уточнять не стал.

Я разыскал адрес родителей Маргулиной в Химках, — продолжал детектив, — и через соседей выяснил, что Марина Константиновна действительно жила у матери больше месяца, пока муж находился в заграничной командировке.

— В заграничной? — удивился Трубников.

— Именно в заграничной. Во всяком случае, так утверждали соседи. А они это слышали от родительницы Маргулиной. На этом пока все. Медсестру я возьму за жабры завтра.

— Не спешите с медсестрой, — заволновался Трубников. — Шестого февраля супруги Маргулины приехали в дом отдыха «Старая мельница». Выясните, вместе ли они прибыли? То же самое с отъездом на второй день. Если они уехали вместе, то в какое время? Во что был одет Олег по приезде на турбазу? И еще, очень хотелось бы узнать, значится ли Маргулин в списках пассажиров Аэрофлота за седьмое февраля? Если это, конечно, возможно.

— Почему невозможно? Могу даже просмотреть списки пассажиров поездов. У меня на железной дороге в отделе информации свои люди.

— Было бы здорово, — обрадовался Трубников. — И вот еще что: эта парочка утверждает, что пятого февраля она была свидетельницей взрыва на «Белорусской». Если это правда, то должен быть протокол. Действительно ли существует протокол с их показаниями, или это вранье? Выясните! Кроме того, мне хотелось бы побольше узнать об Олеге. Какова его прежняя фамилия, и почему он взял фамилию жены? Да, чуть не забыл: Маргулина во вторник и в среду отсутствовала на работе. Выясните, прогуляла она или заранее взяла отгулы?

— Хорошо. Выясню! — пообещал детектив и положил трубку.

Трубников тоже собрался водворить трубку на место, но задумался и застыл с ней в руках. А задуматься было над чем. Из перечисленных фактов получалось, что Олег Маргулин шестого февраля не пошел на работу из-за того, что решил куда-то поехать, а его жена прогуляла потому, что собралась его провожать. Но уезжают они весьма своеобразно: сначала едут на скачки, которыми никогда не увлекались, затем в дом отдыха «Старая мельница», откуда Олег отправляет факс об увольнении, и только на второй день он, видимо, оттуда едет в аэропорт. А Марго возвращается в Москву. Она ночует дома одну ночь, после чего уезжает к матери в Химки и живет у нее до возвращения супруга. Все это более чем странно. Но вот что еще зацепило Трубникова: кажется, жертва Колесникова была одета несколько по-другому. Кажется, Диман толковал о рыжей дубленке…

Трубников вскочил с кресла и выбежал из кабинета вон. Скорее в больницу к Колесникову. Пусть опишет одежду того, в кого он всадил две пули.

Но в тот вечер описать одежду жертвы Колесникову было не суждено. Трубников застал его в весьма паническом состоянии. На нем не было лица.

— Мне конец! — воскликнул Диман при виде Трубникова. — Меня завтра переводят в психбольницу.