Рафик Шами - Секрет каллиграфа

Товарищи называли Хамида трубочистом, но он, весь покрытый черной пылью, как одержимый носился по мастерской и ничего не слышал.

Он нашел древние рецепты, разработанные греками и турками, взял пережженный пчелиный воск и ламповую сажу, смешал с измельченной смолой, прокипятил, отставил на неделю, после чего отфильтровал и сгустил. В конце концов получился насыщенный черный цвет, но и это было не то, что искал Хамид.

Как-то раз в кафе неподалеку от ателье Серани он столкнулся с одним алхимиком из Магриба. Попивая чай, Фарси слушал его разговор с несколькими мужчинами о сохранении потенции. Хамиду показалось, что этого человека с умными глазами, в длинном белом одеянии порядком утомили напиравшие со всех сторон собеседники. Внезапно Хамид поймал его взгляд, который долго потом не мог забыть. Он не отвел глаз, но ответил африканцу понимающей улыбкой, после чего тот, подхватив свой стакан с чаем, пересел за его столик.

— Господина не интересуют ни женщины, ни яды, — начал, улыбаясь, чужестранец. — Чем же он занят? Быть может, он ищет философский камень?

— Золото безразлично мне так же, как и женщины, — засмеялся Хамид. — Нам не по пути.

— Что-то темное и тяжелое лежит у тебя на сердце, — спокойно заметил незнакомец.

— Ты прав, — вырвалось у Хамида. — Я хочу получить чернила абсолютно черного цвета.

— Так ты каллиграф, — догадался африканец. — На земле нет ничего совершенного. Ищи его на небе. Но из всех земных красок мои самые черные.

Хамид горько усмехнулся.

— Я дам тебе один рецепт, — продолжал человек в белом. — И если ты останешься доволен результатом, вышлешь на мой бейрутский адрес сотню маленьких каллиграфий с изречениями из Корана и хадисами [15] Хадис — предание о поступках и изречениях пророка Мухаммеда; совокупность хадисов, признанных достоверными, составляют сунну. — Прим. ред. нашего пророка. Каждая должна быть не больше твоей ладони и выполнена зеркальным шрифтом. Ты согласен?

— Обязательно в Бейрут? — весело спросил Хамид.

— Завтра утром я покину Дамаск и месяц пробуду в Бейруте. Если за это время я не получу, что должен, прокляну тебя, — невозмутимо объяснил мужчина. — Ну а теперь пиши.

Хамид достал блокнот, который всегда носил с собой, чтобы отмечать в нем курьезные наблюдения и случаи из жизни. Такой совет дал ему когда-то Серани, никогда не выходивший из дома без записной книжки.

Алхимик помнил рецепт наизусть. Он диктовал ингредиенты и пропорции, перечислял стадии процесса и время, необходимое для завершения каждой. При этом он глядел куда-то в пустоту, словно читал в невидимой книге.

Никто в Сирии не получал более глубокой черной краски. В этом Хамид не сомневался, даже если его результат и нельзя было назвать идеальным.

Эти чернила принесли Хамиду не только богатство и славу, но и множество бессонных ночей. Потому что в порыве увлечения Фарси забыл о данном африканцу обещании и вспомнил о нем слишком поздно. Его посылка вернулась обратно с уведомлением, что получатель по указанному адресу больше не проживает.

Или это тот алхимик наслал на Хамида несчастье?

Для приготовления краски Фарси потребовалась шерсть с живота черной овцы, которую он сжег и растер со смолой, гуммиарабиком и дубильными веществами. Полученную смесь Фарси растворил в воде и загустил на медленном огне. Получилась похожая на тесто масса, в которую Хамид добавил оксиды разных металлов, после чего растворил, снова сгустил до консистенции пасты и отправил охлаждаться в ледник.

В результате вышло нечто похожее на глыбу угля. Для получения чернил, из всех существовавших наиболее близких к абсолютно черным, было достаточно отломить от нее кусочек и растворить в воде.

Слух о новом достижении Хамида быстро распространился среди каллиграфов, и каждый уважающий себя мастер счел своим долгом сделать ему заказ.

И только Серани оставался недоволен.

— Скоро мы превратимся в чернильную фабрику, — ворчал он.

Когда Хамид открыл собственное дело, производство черной краски было поставлено на широкую ногу. Оно оказалось затратным, однако, в отличие от большинства красок, безвредным. Многие каллиграфы умирали молодыми, не подозревая, что отравлены ядовитыми веществами, входившими в состав их чернил. Тут Хамид вспомнил подмастерье Ради, заплатившего жизнью за свою беспечность.

К первой жене Махе Фарси часто возвращался смертельно усталый, весь пропитавшийся «химией» и с перепачканным сажей лицом. Маха ненавидела этот запах и каждый раз выдумывала предлог не ложиться с мужем в постель.