Наталья Аверкиева - Тест на верность

— Где же твой хозяин, а? — требовала я ответа у добермана. — Что же он нас совсем не любит, а? Холодно же как, а…

В дверях появился Ахмед с пакетом и кульком, который он нежно прижимал к груди. За ним шла женщина и девочка лет шести.

— Мартин, — позвал пса. Доберман радостно затанцевал и дернул к хозяину. Я отпустила поводок. Малыш повернулся на голос, завилял хвостом.

— Мама! — донеслось до моего слуха. Краем глаза я заметила, что ребенок показывает на нас пальцем.

И тут Малыш взвизгнул и рванул к женщине. Да с такой силой, что вырвал поводок. Я поскользнулась и рухнула в лужу на живот, пронзительно крича всего одно слово:

— СТОЯТЬ!!!

Женщина и девочка замерли. Мать как-то нелепо попыталась прикрыть ребенка пакетом. В моей голове мелькали картинки, как собака бросается на них, рвет и кусает. Я мгновенно вспомнила, что питбуля невозможно оттащить, что его челюсти способны запросто перекусить тонкие кости девочки.

— СТОЯТЬ!!! — орал Ахмед, метнувшись в сторону, стараясь перехватить собаку и не дать добраться до перепуганных людей. Малыш ловко проскочил между ним и дверью. И… прыгнул на женщину.

Я зажмурилась на мгновение, понимая, что это конец… Укусы этой собаки могут быть смертельными. Мы не сможем его ни оттащить, ни отогнать. Пронзительный, истошный вопль привел меня в чувства. Я, как пружина, подорвалась с земли и в несколько шагов оказалась рядом с собакой, готовая отбивать женщину и ребенка ценой собственного здоровья и, возможно, жизни.

Они плакали. Малыш орал в голос, неистово крутил хвостом, извивался всем телом и лез лизаться. Девчонка повисла у него на шее, едва ли не легла на спину, тыкалась лицом в открытую пасть, стараясь поцеловать в щеку. Женщина пыталась поймать голову собаки. Когда это у нее получалось, она расцеловывала широкий лоб и черный нос и рыдала. Пакет валялся на полу в грязи. Из него выкатился багет и кусок сыра.

— Сэм, Сэм, Сэмушка, — приговаривала она.

От звука собственного имени Малыш впадал в экстаз и начинал верещать еще громче, рискуя вывалиться из собственной шкурки.

Я растерянно посмотрела на Ахмеда. Тот тоже стоял без кулька и пакета (они валялись на полу у камеры хранения). В руках сжимал конец поводка, с которого капала снежно-песочная жижа. Мартин скакал вокруг и звонко лаял, радуясь новой прикольной игре. Люди старательно нас обходили.

— Отлично выглядишь, — улыбнулся мне Ахмед и поднял большой палец вверх.

С меня текла грязь от самого подбородка. Я расхохоталась, а по щекам быстро бежали слезы.

Собаку удалось успокоить только минут через десять. Сэм натурально сходил с ума. Он, как ненормальный, нарезал вокруг нас круги, скакал, гавкал и пытался запрыгнуть на Алену — так представилась женщина. К нему лез Мартин, заигрывал, но тот лишь огрызался и продолжал беситься дальше. Мы отошли подальше от входа, чтобы не пугать прохожих, предоставив ему возможность справиться с собственными эмоциями.

— Я прошу вас, — умоляюще произнесла Алена. — Мы приготовили деньги… вознаграждение… У меня с собой нет, давайте зайдем к нам. Мы вон в том доме живем. — Она махнула на высотку. — Я вас чаем угощу. Вы же совсем промокли. Пожалуйста, пойдемте к нам.

— Мне не нужны деньги, — улыбалась я. — Просто, понимаете, у меня тоже собака… пекинес… Лорд… Если бы он потерялся, я бы была счастлива узнать, что кто-то добрый помог ему. Простите, мне правда не нужны деньги.

— Но вы же понесли расходы! — не сдавалась она.

— Да какие там расходы? Мы кормили Малыша всем этажом. Гуляли с ним тоже всем этажом. Поводок и ошейник притащил брат из ветклиники. Я так рада, что мы вас нашли.

— Мы заклеили весь район объявлениями. Все зоомагазины обошли… Мы искали его. Спрашивали у собачников. Вечерами гуляли по улицам, в надежде увидеть. Звали постоянно. — Алена снова заплакала. — Маша так расстроилась. Ведь Сэмушка нам за няньку был. Дочь на него можно было оставить. Я иногда даже во двор ее выводила, говорила ему, чтобы охранял, а сама делами бежала заниматься. Знала, что никто Машу не обидит, Сэм никого к ней не подпустит и не даст уйти с площадки. Он у нас ведь все понимает, как человек. Он выкормыш.

Я вопросительно взглянула на Ахмеда.

— А почему? — нахмурился он.

— Его мать умерла — то ли не разродилась, то ли внутреннее кровотечение, я не знаю. Сосед по даче пытался спасти щенков, кормил их каждые два часа. Но его в командировку срочно послали — тут или убивать их, или кому-то отдавать. Мы и взяли. Им тогда всего пять дней было. Один совсем слабый был, умер на следующий день, а второго вот выкормили. Сэм для нас как член семьи.