Наталья Аверкиева - Вишенка для Демона

— Волга! — обрадовался Кир и, как щенок спаниеля, резво понесся к воде.

Волга, закованная в гранит набережной, отливала тягучей глянцевой чернотой и переливалась разноцветными огнями. Ветра нет, поэтому вода почти не рябила, прилежно притворяясь зеркалом. Очень хочется потрогать эту реку руками. Все-таки когда еще сюда приеду? Я спустилась вниз по крутому склону, уселась на колени и аккуратно дотронулась до воды рукой. Холодная и мокрая! Ай, какая прелесть!

— Кинотеатр «Звезда», — прочитал Кир, вытирая руки о джинсы. — Красиво, да?

Я осматривала охрово-белое здание. Если смотреть издалека, то кажется, что это высокие колонны, перехваченные в середине ярким лучом прожектора. Оказалось, что между «колоннами» есть окна, а сами «колонны» — это стены. Все равно красиво.

— Очень, — выдохнула я восхищенно. — А вон какие-то ворота.

— Думаю, это и есть городской сад.

Рядом под шатрами работали летние кафе, на площади стояли машины. Кто-то орал в караоке. Вниз к реке вела широкая лестница. Здесь, наверное, и теплоходы ходят. И вовсе не страшно ночью в чужом городе, даже несмотря на темнеющий лес и подвыпивших гуляк.

— А ты чем занимаешься, кроме того, что ходишь в школу?

Мы брели по набережной. Кирилл держал меня за руку. Иногда косился, улыбаясь, и сжимал кисть чуть сильнее. Между прочим, нынче полнолуние. Сейчас заведет в дебри и выпьет всю кровь.

— У меня все скучно. До обеда я в школе. Потом мы с девчонками идем или в кафе «Слон» (это наше любимое место), или по делам разбегаемся. Чаще всего я сижу у Ярика. У них большая дружная семья, мне нравится у них дома. Антон Палыч такой клевый дядька! Чехова любит. Даже иногда пишет короткие рассказы и нам их вечерами читает. Мы всегда над ним смеемся. А Точка любит Антон Палыча покритиковать. Точка — это моя вторая подруга Женя. Она у нас самая умная. Ох, такие жаркие споры разгораются! А папа Женьки, дядя Леша, очень галантный. Мы с ним говорим о гадании. Он неплохо в этом разбирается. Правда, совершенно не верит, что карты не врут. Говорит, что это я просто так себя настраиваю… Как бы… Эээ… Провоцирую?… Проецирую события. А мне кажется, что он не прав. Вот я перед поездкой разложила карты. Они мне сказали, что все будет хорошо, что встречу я парня, который мне поможет. Ни слова о плохом.

— Сказали бы плохо, ты бы не поехала? — рассмеялся Кирилл.

— Нет, я бы попросила денег в долг у дяди Леши и поехала бы на поезде, — соврала я. — А вот Настьке с папой тоже не повезло. Он у нее бизнесмен, дома почти не бывает, и Настя думает, что он ее вообще не любит. Ну они хотя бы живут все вместе… Кирилл… Прости меня за тот скандал… Я… Просто он такой мерзкий… Я не ожидала… Я как представила… — Я почувствовала, что начала мелко дрожать.

Кирилл взял меня за запястья, сжал их вместе и поднес к лицу, согревая пальцы дыханием.

— А мы могли бы уже половину пути проехать… — заикаясь, бормотала я. — Надо было просто сдержаться… Это же не моя проблема, да? Его дети — не моя проблема, да?

— Ты права. И кроме тебя, ему бы никто не сказал об этом в глаза, а ты очень смелая. Я уважаю тебя за это. Иногда стоит сойти посреди дороги, чтобы не пачкаться о грязного человека.

— Отец… Я с детства мечтаю стать кем-то, чтобы он узнал об этом, и ему стало бы обидно, что не он меня воспитал, понимаешь?

— Просто стань хорошим человеком. А твой отец пропустил самое главное в своей жизни — он не видел, как ты выросла. Он столько всего не видел, что тебе надо лишь пожалеть его. Отпусти его с миром. Он не достоин тебя.

— Кир…

— Он не достоин. А сейчас улыбнись. Я попыталась улыбнуться.

— Ну, нет. Я просил улыбнуться, а не оскалиться. Хочешь, я почитаю тебе стихи?

— Ты пишешь стихи?

— Нет. Но я знаю много. Только, чур, уговор! Сегодня ночью ты не будешь грустить, а будешь много смеяться. Договорились? Смотри, как красиво!

Он указал на подсвеченный мост, к которому мы медленно приближались. На той стороне стояла красивейшая белая церковь и какой-то памятник. Длинный шпиль пронзал черное небо, рядом перевернутая пиала-купол, на самом верху которой расположилась маленькая луковка с крестом. Вокруг чернели ели, и могучие тополя без зазрения совести подпирали небосвод раскидистыми кронами. Желтый свет фонарей отражался в воде, отчего казалось, что на улице светлее обычного.

— Это памятник Афанасию Никитину.

— А кто это? — прищурилась я, всматриваясь в темноту.

— Ну ты деревня, — с осуждением протянул он. — Это путешественник. Он в пятнадцатом веке написал книгу «Хождение за три моря». Она ценна тем, что это были не записки паломника, а описание быта, религий, строя Индии, Турции и Персии. Жалко только, что до дома он так и не доехал. Умер, по-моему, где-то в районе Смоленска. Зато его записки были опубликованы сначала в Софийской и Львовской летописях, а потом их нашел Карамзин и опубликовал еще раз. Если честно, то очень интересный взгляд на чужой мир без Интернета. Почитай обязательно.