Мария Галина - Гиви и Шендерович

Даже в экономном каютном освещении было видно, что за день пребывания в вольном городе Стамбуле, Варвара Тимофеевна переменилась разительно. Волосы ее завились баранчиком и приобрели богатый рубенсовский оттенок, брови изогнулись дугой, уютные круглые плечи лукаво высовывались из винно-алой, с искрой, блузки с таким глубоким вырезом, что Гиви застеснялся и отвел глаза. На ногах у Варвары Тимофеевны красовались добротные но изящные черные лаковые туфельки на низком каблучке, а сами ноги переливались шелком, гордясь своими круглыми, аккуратными коленками.

— Похорошели вы, мамочка, — удивился Шендерович. — просто роза персидская!

— А я в хамам сходила. Вежливые они там, в хамаме. И девочки у них толковые. Любезные… Вы, говорят, красавица-ханум, услада очей, только приодеться немножко… В магазин направили, одна даже со мной пошла, помогла, вот, кофточку подобрать…

— Да она с этого проценты стрижет, — прозаически заметил Шендерович.

— А хоть бы и так. Им хорошо — и мне хорошо. В косметический кабинет отвела, кофем напоила. Заходите, говорит, еще, ханум-красавица, к нам, говорит, в хамам наш люди приличные заглядывают, состоятельные… А вы женщина молодая, интересная…

И Варвара Тимофевна застенчиво одернула юбку, сверкнув круглой коленкой.

— Вот так-то брат Яни, — загрустил Шендерович, — кому война, а кому мать родна…

— А что ж вы Аллочку оставили? — полюбопытствовала Варвара Тимофеевна.

— Это она нас оставила, — сухо сказал Шендерович, — Аллочка с капитаном гуляет.

— Это с таким высоким? Красивым?

Гиви поник.

— Да, — согласился беспристрастный Шендерович, — высоким-красивым.

— Так он же тут, — удивилась Варвара Тимофеевна. — Тут наш капитан. В салоне сидит. И злющий! Сидит, пальцами по скатерти барабанит.

Шендерович вскочил.

— Где сидит? В салоне? Пошли, Гиви!

— Опять Гиви? — удивилась Варвара Тимофеевна.

Варвара Тимофеевна не ошиблась — капитан одиноко сидел за столиком, раздраженно барабаня пальцами по накрахмаленной скатерти. Он действительно был высоким и красивым и так холодно посмотрел на ворвавшегося в салон Шендеровича, что тот тут же выпустил воздух и съежился.

— Ну? — сухо, но вежливо спросил Шендерович.

Он пододвинул ногой стул и опустился на него. Гиви робко топтался за спиной друга, так и не решаясь сесть.

— Это я вас должен спросить — ну? — не менее сухо отозвался капитан. — что у вас с глазом такое? И что вообще стряслось? Где Алла Сергеевна?

— Откуда я знаю — где Алка? — обиделся Шендерович, — это вы должны знать. Вы ж с ней встречались, разве нет?

— Нет, — отрезал капитан. — Алла ушла с вами утром и не вернулась. Я, знаете ли, не привык…

— Блин! — Шендерович покрутил головой. При этом он беспомощно таращился то на капитана, то на Гиви, — Вот это номер! Неужто кто-то еще склеил? Когда, блин, успел?

— Я вас попрошу, — холодно сказал капитан, — не говорить об Алле в таком тоне.

— Тон ему не такой! — Шендерович постепенно начал наглеть, — А вы, извиняюсь, куда смотрели? Ограбили тут нас — раз! Избили и ограбили! Девка пропала — два! Товар пропал — три! — он покрутил перед носом капитана оставшимися двумя пальцами, — Янычары! Дикий народ! Вот ты капитан, ты и скажи — куда нам теперь? Паспорта, бабки — все взяли.

— Погодите, — капитан беспомощно поглядел на Гиви, — Вас что, и правда ограбили?

— Да, — печально подтвердил Гиви, — куда, понимаешь, их полиция смотрит?

— А Алена где? — встревожился капитан, — что они с ней сделали?

Он пружинисто подскочил к Шендеровичу и мощным рывком поднял его в воздух. Шендерович крутил головой, хрипел и пытался отмахнуться.

— Я т-тебя, сволочь! — орал тем временем капитан, — куда Алену дел, мерзавец?

Путем нехитрых логических операция капитан явно пришел к выводу, что Алка, без сомнения, окончила свой земной путь на дне морском. То ли бандиты, ограбившие Шендеровича, потешившись вдоволь, бросили ее, еще живую, в мутную воду доков, то ли сам температментный Шендерович со своим дружком сугубо кавказской национальности, надругались над бедняжкой, решили свалить все на мифических грабителей, а сами убрали ее с глаз долой, от греха подальше… Темное, в общем дело… И мокрое. В прямом и переносном смысле. И, что хуже всего, каким-то боком он, капитан, оказался в это замешан. Шендерович этот, бесстыжие его глаза…

Гиви крутился вокруг капитана, робко теребя его за рукав.

Капитан, не глядя, отмахивался от него локтем.