Елена Белова - Мать-ехидна лучше всех! Записки уборщицы-интеллектуалки

Взять, к примеру, календарь — он лжет мне в лицо абсолютно нахально и безбоязненно. «Осень на дворе!» — бесцеремонно заявляет он мне каждое утро, когда я ищу солнце в мрачном небе, наглухо затянутом октябрьскими тучами. «Подруга, одумайся: осень!» — нудит он ворчливым гулом холодных ветров, когда я намереваюсь в соответствии со своим настроением нацепить на прогулку легкомысленные лаковые баретки на высоченных каблуках.

«Какая же осень, — недоумеваю я, — если в моей душе мурлычат скрипки и гремят литавры, и я, различая на слух сразу сотню прекрасных мелодий, звучащих одновременно, подпеваю и пританцовываю в такт? О какой осени можно думать, если меня переполняет веселое ощущение какого-то удивительно теплого и уютного счастья, пахнущего весенними праздниками, пирогами и цветами?»

Гороскопы тоже любят ошарашить заведомой неправдой. Какие хозяйственные хлопоты, заботы о здоровье, выгодные долговременные контракты и покупки недвижимости могут грозить таким Рыбам, как я, если вся наша жизнь — это загадочный океан неуемной страсти, цепочка будоражащих мистических откровений, лавина обжигающих диких фантазий и тайных желаний, бездна пророческих эротических сновидений и горстка эпатажных увлечений? Я и без гороскопа знаю, что мой сегодняшний и все последующие дни запомнятся волшебными намеками на счастливую судьбу: медово-желтыми кленовыми листьями, заливистым щебетанием синичек, чудесными словами и яркими метафорами.

А зеркала! Это же чемпионы по фальсификации подлинной информации. Вот где у них встроенные колонки или хотя бы бегущая строка по самому низу серебряной амальгамы, безостановочно транслирующие совершенно справедливое утверждение классика: «Ты прекрасна, спору нет»? Заглядывая в зеркало, я каждый раз натыкаюсь на злонамеренный и жестокий обман, видя вместо очаровательной юной красотки, какой я себя ощущаю, малознакомую лохматую тетку с веснушками и морщинками возле глаз. Я решаю не поддаваться на гнусные инсинуации и показываю зеркалу язык, уличая его во лжи.

Какая осень, если в душе мурлычат скрипки и гремят литавры?

Хотя, задумавшись и попытавшись понять причину окружающего меня обмана, я даже радуюсь такому положению вещей. Я боюсь того момента, когда, заглянув в зеркало, не стану возмущаться увиденной «старой кошелке», а с недоуменным ужасом распознаю в отражении свои грустные, выцветшие и потухшие глаза.

Хочу как можно дольше не верить в осень жизни, навязывающую мне разумный, правильный, сдержанный и приличествующий возрасту стиль поведения. Облачиться в скучные классические деловые костюмы вместо прозрачных струящихся юбок и шелковых чулок с широкой кружевной резинкой? Вот еще!

Пока я буду чувствовать себя молодой, энергичной и уверенной в себе, мне всегда будут бессовестно врать и зеркала, и календари, и весы, и гороскопы. Или нет, не так: пока беззастенчиво врут зеркала, календари, гороскопы и даже термометры за окном, я всегда буду молодой, мобильной, заводной, веселой и отвязной, мне будет по плечу любое дело, по силам любое начинание, по карману любая покупка. Ведь этот маленький обман — всего лишь следствие моих правил, главное из которых — немножко присочинить в мелочах.

За что мы любим сказки? Наверное, за безусловную победу добра над злом, дружбы над предательством, красоты над уродством. Но порой сказочные положительные герои слишком правильные, насквозь рафинированные и потому неубедительные. А вот условные злодеи, сообразительные и лукавые, кажутся абсолютно достоверными.

Я нередко чувствую себя Лисичкой из русской сказки про Кота Котофеича. Притвориться самим Котом — спина дугой, хвост трубой — и вести себя так же уверенно и требовательно я не могу: не хватает апломба и силы духа. А роль Лисички — хвост золотой, глаз огневой — мне явно по плечу, особенно в тех ситуациях, когда нужно действовать ловкостью и хитростью, а не силой.

Напомню, что, когда сказочного Кота Котофеича выгнали из дома, он не растерялся, а представился первой встреченной Лисичке гостем из сибирских лесов. А сообразительная Патрикеевна досочинила его легенду, щедро обогатив ее для слушателей — Волка, Медведя, Зайца — собственными отзывами о котовьей свирепости, ненасытности и силе, и, примазавшись отчасти к реальному, а в основном к надуманному котовьему могуществу, заодно решила и собственные насущные проблемы.

Моя задача несколько более сложная: я вынужденно изобретаю не одного, а нескольких Котов Котофеичей в зависимости от имеющихся обстоятельств.