Елена Белова - Мать-ехидна лучше всех! Записки уборщицы-интеллектуалки

Я киваю с набитым ртом, вспоминая, как почти каждое утро супруг ищет отутюженную рубашку и чистые парные недырявые носки.

— А генеральный-то наш как рвется с тобой поговорить! — улыбается Нина. — Помнишь, как в прошлом году ты наповал сразила его словами про самое дорогое в жизни!

Еще бы не помнить: мне нужно было делать заказной материал о страховании жизни и здоровья физических лиц. И чтобы потрафить интервьюируемому и расположить его к себе, я состроила невинную мину сложила ручки домиком и спросила:

— Можно ли мне срочно застраховать самое дорогое, что у меня есть?

— Ребенка? — уточнил начальник отдела продаж, принесший по просьбе генерального рекламные проспекты.

— Жизнь? — предположил генеральный.

— Мужа, — стыдливо призналась я двум сидящим напротив мужчинам…

Вдоволь насмеявшись над мужской наивностью, доверчивостью, беспомощностью и неприспособленностью к жизни, мы с подругой «чокнулись» чайными чашками и с удовольствием допили чай с пирожными.

Возвращаясь домой, я случайно встречаю мамину старинную приятельницу. Поздоровавшись и задав пару обязательных вопросов о житье-бытье, я признаюсь, что спешу на работу.

— А какая у тебя работа по вечерам, если не секрет? — поднимает правую бровь мамина знакомая.

— Не секрет, — смеюсь я. — Вечерами мою пол в нашей аптеке.

— Ты работаешь уборщицей? — восклицает ошеломленная пожилая женщина. — Неужели тебя бросил муж?

Лето — пора просветления и осознания высшей мудрости бытия. Бесконечные летние дни дают повод пристально рассмотреть все вокруг вплоть до мелочей, а прозрачные летние ночи балуют многозначительными снами и почти мистическими откровениями. Я стараюсь сохранять обрывки занятных летних мыслей, трогательных диалогов и силуэты самобытных образов, чтобы потом использовать их как яркие заплатки в лоскутном одеяле жизни.

— Поехали опять в этом году на соревнования внедорожников! Только я не помню название деревни, после которой нужно поворачивать в карьер.

— А давай посмотрим по карте, вдруг вспомним. Вроде какое-то медицинское название.

— Может, Заднее?

— Почему Заднее?

— Ну ты же сама все время говоришь, что в твоей аптеке запасной выход почти официально называется задним проходом.

— Нашла: Стафилово!

— Почему Стафилово? Что в нем медицинского?

— Почти Стафилококково.

— Мам, ты теперь пишешь грустный рассказ про усталость? И больше не будешь сочинять смешных?

— Нет, я пишу смешной рассказ про День независимости.

— А на распечатке на твоем столе большими буквами написано — устав. Устав от забот, от дождей, от капризов?

— Устав — это свод правил фирмы, которую я готовлю к регистрации. А не жалоба на мою усталую жизнь.

— А ты будешь директором фирмы?

— Буду.

— Значит, ты больше не будешь сочинять смешных рассказов?!

Я звоню мужу на мобильный, когда он работает в гараже, и по его ответу с абсолютной точностью определяю, есть ли у него гости или он наедине со своей техникой. Вариантов мужниных ответов на мои вопросы или просьбы традиционно два:

— Как сама хочешь, так и делай.

И:

— Вот я приду домой и сам все решу.

Муж привез в подарок из командировки белого фарфорового зайца-копилку — новый экспонат в мою коллекцию. У меня на туалетном столике в спальне веселая компания: черепаха, свинка, слоник, жаба, ежик, енот.

— Я как увидел этого зайчика, сразу о тебе вспомнил!

Заяц щедро усыпан фиолетовыми оспинами горошин. У него огромные уши, бодро торчащие из самой середины темечка, объемная филейная часть и лицо честного троечника.

Мы случайно привезли из усадьбы в листьях салата толстую мохнатую гусеницу. Дочка решила ее не выбрасывать и поместила в аквариум, освободившийся после переселения улиток. Гусеница осмотрелась и свила себе кокон. И скоро, по дочкиным уверениям, превратится в прекрасную бабочку с нежными бархатистыми крыльями, украшенными диковинными орнаментами.

Нужно уметь рассмотреть в каждой ментальной гусенице ее выдающийся потенциал.

И не торопить время.

— Как же я в детстве ненавидела кипяченое молоко с пенкой! Нас в садике не выпускали из-за стола, пока мы не выпьем все до донышка. Я, как ни старалась, не могла проглотить ни глоточка и грустно разглядывала полустершуюся картинку на щербатой фаянсовой кружке с отбитой ручкой, — мы с ней сидим на уютной веранде большого усадебного дома, пьем свежесваренный кофе с молоком из изящных чашек костяного английского фарфора и ведем традиционный отпускной разговор «за жизнь». Почему-то все темы наших жизненно важных обсуждений именно на отдыхе вращаются вокруг воспоминаний о детстве, таком непростом и таком бесправном и счастливом одновременно. И плавно вытекающих из них планов на наше светлое и прекрасное будущее.