Светлана Павлова: Гонка за счастьем

— По-моему, и это объяснимо — следствие долговременной бедности, вечного дефицита, откуда у многих и неразвитость вкуса, неопытность.

— Но научитесь хотя бы, живя здесь, одеваться так, как того требуют обстоятельства, без перегибов и вычурности, с чувством меры — это и есть основа хорошего вкуса.

Шли утренние новости, и, рассеянно следя за ними, они продолжали переругиваться, одновременно завершая ритуал привычных утренних сборов. Как бы иллюстрируя его приговор, в очередном новостном фрагменте появилось несколько российских политиков с супругами — все дамы, как на подбор, были громоздкими, пышнотелыми, безвкусно одетыми, статичными и неулыбчивыми. Очень своевременное появление — он тут же загорелся с новой силой:

— Даже ваши политики и бизнесмены — уж эти-то не вылезают из-за границы и могли бы чему-нибудь научиться!.. А посмотри на их жен: все, как на подбор, — или безлики, без изюминки — как вот эти бабенки… или вычурны и вульгарны. В их одежде или прическе всегда что-нибудь не так — не идет, не сидит, неизящно, а то и просто смешно.

— Неужели больше не над чем смеяться?

— Никакие визажисты, имиджмейкеры, протоколы и прочие возможности не могут перешибить их природной зажатости и внушить им хоть немного умения держаться естественно, но достойно — вечно они выглядят неловкими, нелепыми манекенами. Если бы ты хоть раз услышала, что говорят о вас на разных приемах и встречах…

— Да, я этого ни разу не слышала, но заодно мне никогда не приходилось слышать и многого другого… ни от твоих дружков, ни от их без конца меняющихся пассий…

— И чего же это, например?

— Например, тонких, умных или хотя бы осмысленных замечаний о прочитанных книгах, спектаклях…

— Да уж, закатывать глаза и захлебываться от распирающего восторга — здесь вы мастаки…

— А все эти бытовушные темы за столом… Вспомни хотя бы последнюю вечеринку, когда провожали Ирину с Женькой — говорили только мы, да иногда, поднапрягшись и вспомнив старое, ты вворачивал фразу-другую, а у всех остальных в лучшем случае — к месту — получались лишь… одни междометия, потому что они ничего не знают, ничего не смотрят, ничего не слушают… кроме сплетен да тряпичных прогнозов…

Он завел ее своим замечанием о костюме — говорить все это в такой форме было несправедливо и абсолютно не по адресу — ей совершенно не нужно было учиться азам этого искусства, да и ее «зависимость» от одежды никогда не была чрезмерной. Сверхвзыскательность матери и любовь ко всему подлинному и особенному, жизнь среди уникальных вещей в родительском доме сформировали ее вкус — давно замечено, что вещи имеют свойство непонятным образом влиять на своих владельцев — в ней изначально, природой были заложены и изысканность, и потребность в изящном. Пристрастия при выборе одежды, конечно же, и у нее зависели от капризов моды, но в одном оставались неизменными — их можно было объединить понятием «дорогая простота», и гардероб ее, в основном, состоял из вещей штучных, безупречных по крою и качеству, как правило, стоивших немало. Неумение или нежелание экономить еще можно было бы поставить ей на вид, но уж в отсутствии чувства меры и вкуса ее точно нельзя было упрекнуть…

— А зачем же ты сам раньше с таким удовольствием привозил мне, причем в изобилии, все это барахло в Москву?

— Да у вас там такой культ тряпок, что нужно было соответствовать. К тому же, ваша роскошь из «Березки», выбранная людьми без всякого представления о хорошем вкусе, была такой вульгарно-вызывающей, что мне не хотелось видеть всего этого плебейского шика на тебе рядом со мной. И потом, мне тогда просто нравилась твоя детская радость по такому ничтожному поводу.

— А по-моему, солидному мужику просто постыдно все утро нарциссировать, источая столько яда по такому ничтожному поводу, как женские тряпки!

Эту фразу она выкрикнула уже в дверях, впервые взяв в толк, что все происходящее — не случайно, что ее загоняют, травят, и это — не просто очередная размолвка или недопонимание, нет — он совершенно сознательно цепляется ко всему, что касается ее, преднамеренно делает больно и, пользуясь тем, что Мари еще спит, уже и в интонациях себе не отказывает! А уж о выборе слов и говорить нечего — «вульгарно-вызывающая роскошь», «плебейский шик»! И это он выдавал ей, зная ее жизнь и родословную!

Никогда раньше ей даже не пришло бы в голову возноситься над простыми смертными, потрясая своими генеалогическими ветвями. Для нее всякие разговоры о глубине корней не имели никакого значения. Сближение с людьми давалось ей без особого труда и происходило на одной основе — взаимного интереса, который мог включать и общность взглядов, вкусов, привычек, и их различие. Ее лучшими подругами были Ирина и Женька — без всякого намека на исключительность происхождения, абсолютные антиподы, так необходимые ее душе. Потрясать перед ними своим историческим багажом? Просто смешно… Да и вообще — что с ним делать? Парить, не чуя под собой земли? Застывать в особых царственных позах? Считать всех недостойными себя? Это ей уже приходилось видеть дома в материнских сюжетах — зрелище малопривлекательное…