Мария Скрягина - Вид на Старый город

В одно из воскресений Марта медленно шагала по переулку Остенгассе. Теснились стены домов, блеклые, выцветшие, но с симпатичными, милыми ставенками, с уютной черепицей. Вдруг открылся за коваными, чугунными воротами осенний садик — растения в кадках, нагроможденные друг на друга яркие, золотистые тыковки, сквозь которые просвечивали солнечные лучи. Марта застыла у накрепко запертых ворот, стояла, любовалась и ощущала чувство потерянного, недоступного рая. Не добраться. Завиток решетки, замок. Не дотянуться даже рукой.

Она уходила и знала, что вряд ли еще когда-нибудь набредет на этот садик, слишком неожиданно нашла его, словно кто-то хотел открыть ей нечто тайное, дать знак. За спиной оставалось волшебное видение: залитый солнцем кусочек двора, не обернуться — исчезнет, так пусть будет, будет, будет…

За углом обнаружился антикварный магазин с красивой, ручной работы кованой вывеской, с изящно оформленной витриной. Вот ее мать, к примеру, терпеть не может старые вещи, никакие, даже ценные. Они-де, сохраняют ауру старых владельцев, они зачастую громоздки, непрактичны и лишь занимают место и собирают пыль. Старшая фрау Фишер была поклонницей всего новенького, чистенького, только что сошедшего с конвейера или покинувшего помещение фабрики. Это для нее по телевизору крутили рекламу: «Еще новее! Самое новейшее! Новее не бывает! Новое-новое-преновое! Покупайте! Новые функции, новые возможности, новый дизайн! Удобство и комфорт! Идите в ногу со временем! Будьте модными, стильными, современными!» Бр-р.

Антиквариат? А почему бы и нет. Сам город вон, как товар из антикварной лавки, как его мать только терпит и не боится ауры старых владельцев.

— Извините, Вы не выпьете со мной чашечку кофе? А то жене нельзя, у нее сердце. — На пороге магазина стоял высокий бородатый мужчина, европеец, лет за шестьдесят, почти седой.

Марта удивилась. Это было, мягко говоря, необычно. Вот так запросто пригласить прохожего на кофе. Из глубины помещения раздался женский голос, Марта ничего не разобрала, говорили не по-немецки.

— Простите, я не представился. Димитр Димов, антиквар, владелец лавки. — После этих слов на пороге появилась женщина. Она взяла мужчину под локоть и, вероятно, попыталась затащить его внутрь. Антиквар же, чуть поклонившись и высвободив руку, сделал радушный жест:

— Прошу.

Марту позабавила эта сценка. Она улыбнулась:

— Хорошо, я зайду.

Хозяин развел руками. Женщина поджала губы. Марта оказалась в лавке древностей. Массивные шкафы темного дерева, уставленные безделицами — статуэтками, кувшинами, вазами, шкатулками, фарфором, статуями побольше, белыми, черными, серебристыми, золочеными, тут же старинные лампы, часы, гравюры, угол с иконами, шкаф с книгами. И, видимо, уголок для посетителей — столик, кожаный диван и кожаное кресло. Все это было расставлено аккуратно и с идеей создать настоящий интерьер, но все же пространство было слишком перегружено вещами.

— Понимаете, это очень глупо — сидеть одному с чашкой кофе. Даже не с кем поговорить. У жены сразу найдется занятие на кухне. А вы никуда не торопитесь?

— Нет, у меня есть время.

— Вы, наверное, студентка?

— Да, то есть, не совсем. Я сейчас нахожусь в академическом отпуске.

— А где Вы учились? На каком факультете? Любопытно, чем интересуется молодежь.

— Социология.

— Наука об обществе? Что ж, занятно. Располагайтесь. Посмотрите, какой ароматный кофе. А пирог! Моя жена изумительно готовит. Это болгарский пирог с брынзой, очень вкусный, попробуйте. Вы не стесняйтесь. Простите, что я так запросто. Вы не беспокойтесь, я не надеюсь, что Вы у меня что-то купите — молодежь в наше время не интересуется стариной…

Но, понимаете, я живу в Восточном переулке. А что такое переулок? Это не улица, это так, завиток, уголок, и очень скучно бывает в таком уголке. Как будто жизнь проходит мимо. Казалось бы, что старику, доживай спокойно свой век, но не хочется принимать одиночества. Вы меня понимаете? С женой прожили полвека, она — моя второе «я», так что без слов понимаем друг друга. А еще хочется узнать что-то новое о мире, услышать новую мысль. Понимаете?

Марта улыбалась и кивала. И даже воспринимала все происходящее как само собой разумеющееся. Как будто ее каждый день приглашают на кофе неизвестные владельцы незнакомых магазинов. Мать бы закрыла глаза от ужаса и долго бы удивлялась, почему Марту не ограбили и не продали в рабство в Турцию.

— Знаете, мой сын меня как-то осуждает за пристрастие к старине, за привязанность к вещам. Не знаю, может, он просто человек другого поколения, и ему не дано чувствовать время, которое заключено во всем этом. Ведь это не просто вещи — это плоды творчества, труда, это воплощенные идеи, поиски, мечты. Нет тех мастеров, которые создали эти предметы, нет их владельцев, а вещи несут в себе память о них. Они и свидетельства своей эпохи, и чьей-то частной жизни. Их делали с любовью, какие-то — с кровью и потом, их творили, чтобы радовать взгляд, чтобы украшать жизнь. Мир старинных вещей — особый мир, каждый предмет несет в себе Историю, неужели это не фантастично? Вы еще не появились на свет, а перед этой гравюрой уже прошла жизнь трех поколений людей. Через эти вещи прошлое может говорить с нами, разве нет? По сути, я продаю не материальные предметы, а тайны, я продаю остановившееся время. Почему мой сын не понимает этого? Почему?