Памела Джонсон - Особый дар

Тоби отнюдь не был в этом уверен.

Они заехали на полчаса в маленькую таверну, выпили пива, поиграли в шафлборд — оказалось, что Мейзи очень искусна в этой игре. Вот таким, считал Тоби, и должно быть прощание — идиллически мирным, приятным и беспечальным. Пол в баре был посыпан песком, пахло табаком и опивками эля. Немногочисленные посетители упорно их не замечали, лишь один старичок украдкой поглядывал на Мейзи, дивясь тому, как умело она играет.

— Нас тут никто не любит, я хочу сказать, нас, пришлых. Мы для них все еще пришлые, хотя живем здесь уже восемь лет, и так пришлыми и останемся, Что ж, с этим свыкаешься. Пусть так и будет — они сами по себе, мы сами по себе.

Аманду они застали в саду. Гости уже начали съезжаться, и хозяйка в развевающемся, словно крылья летучей мыши, одеянии восседала среди них. Она во второй раз представила Тоби струнному квартету, участников которого, казалось, невозможно отличить друг от друга (правда, была среди них одна девушка, но этим все различия и исчерпывались), и еще нескольким людям, чьи имена ему доводилось слышать, но удержать в памяти, как он сразу же понял, все равно не удастся. Эдуарда Крейна пока не было.

За ленчем, как всегда весьма обильным, царила Аманда. Она явно чувствовала себя королевой из королев и испытывала тот особый подъем, какой бывал у нее лишь во время таких вот приемов на свежем воздухе. Тоби разговаривал с Питером Коксоном, к которому все больше проникался уважением — ему уже не казались забавными ни змеиная головка Питера, ни его маленький рост, ни розовый галстук-бабочка. Несмотря на то что в Америке, откуда Коксон только что вернулся, на его долю выпал немалый успех, он нисколько не чванился и уже не обрушивал на собеседника потока слов. Все говорило за то, что он становится солидней.

Тоби успел прочесть половину его нового романа и был под большим впечатлением. Не исключено, правда, что эффект тут достигался определенным приемом: сперва персонажи высказывают какую-нибудь мысль, а потом поступают прямо противоположным образом. Тоби не знал, старый это прием или новый, но решил, что сбрасывать Питера со счетов как писателя было ошибкой. Книга была написана в сдержанном тоне, ни намека на гомосексуализм, которым явно был отмечен первый роман Коксона. На сей раз мужчины причиняли страдания женщинам, а женщины мужчинам. Что это, переход к разнополой любви? Как знать, впрочем, вряд ли. Вообще-то переменить пол, наверное, куда труднее, чем это представляется людям неискушенным, решил Тоби. И стал горячо хвалить Коксону его новую книгу.

— Надеюсь, она ничего, — сказал Питер, — но стоит мне увидеть свою вещь напечатанной, как я впадаю в отчаяние. Всякий раз чувство такое, что можно было написать куда лучше.

— Должно быть, эта же мысль пришла и Микеланджело, когда он напоследок хорошенько оглядел Сикстинскую капеллу, — нашелся Тоби.

На лице у Питера возникло некое подобие улыбки, насколько это вообще возможно для человека столь угрюмого.

— А замечательная, должно быть, штука большой успех, — задумчиво проговорил Тоби. Он и в самом деле был в этом убежден.

— Ну, у меня успех довольно скромный. Не будем преувеличивать.

— Мне, во всяком случае, говорили, что большой.

— Мало ли что могут наговорить.

Гости явились кто в чем, один Питер был в темном, элегантного покроя костюме. Все время, пока играл квартет, Тоби с Питером просидели под деревом, прямо на траве (хотя она еще не успела просохнуть после вчерашнего дождя и Аманде пришлось распорядиться, чтобы на лужайке для гостей расстелили ковры).

Когда же они присоединились к остальным, выяснилось, что Аманда ушла в дом.

— Она дочитывает вашу книгу, Питер, — объяснила Мейзи. — Вы же знаете, ей непременно надо быть в курсе всех новинок.

— Мне страшно. Сам не знаю почему.

— Вот и зря. Мамочка не может оторваться от книги, потому и дочитывает ее. А вовсе не для того, чтобы раскритиковать.

Давно уже перевалило за полдень, но жара не спадала. Лица у всех покрылись капельками пота. Ожидая, пока Аманда выйдет из дома, гости пили чай и перебрасывались отрывочными фразами.

Когда чаепитие уже завершалось, она наконец выпорхнула на лужайку и устремилась к ним; одеяние ее развевалось, роман Коксона она прижимала к груди с таким видом, словно это Книга из Келлса [34] Знаменитая ирландская средневековая рукопись. .

— Слушайте все! Роман Питера кончается притчей. И я хочу прочитать вам ее. Притчу Питера. Рассаживайтесь поудобнее, это очень важно. Вы ничего не имеете против? — учтиво осведомилась она у Питера.