Нагиб Махфуз - Зеркала

— Виной всему экстремизм и то, что книгам верят больше, чем самой жизни!

Он страшно обрадовался, когда коммунисты были освобождены, и приветствовал их согласие распустить партию и сотрудничать с революцией.

— Вот они сами становятся на ту же позицию, что и я, хотя недавно обвиняли меня!

— Но в совершенно иных условиях! — заметил доктор Садек Абд аль-Хамид.

Они заняли руководящие посты в государственном аппарате и в печати, а Азми Шакер оставался по сравнению с ними в тени. Это его в известной степени задевало, и однажды у него вырвалось такое признание:

— Думаю, что когда-нибудь писатели обнаружат, что приемы абсурда годны не только в литературе. С их помощью весьма удобно ориентироваться в идеологии.

Он уже не находил удовлетворения в журналистике и обратился с просьбой вернуть его на преподавательскую работу в университет. Она была удовлетворена. Как и все мы, Азми Шакер был глубоко потрясен событиями июня 1967 года. Но, несмотря на то что он еженедельно писал статьи в политическом журнале, он ни словом не обмолвился на эту тему. Одним из первых обрел он утраченное равновесие, и в октябре того же года появилась его знаменитая статья, в которой он анализировал причины поражения и расценивал его как урок. Призывал не поддаваться отчаянию, не слушать злобной критики, не терять веры в себя. В заключение утверждал, что главный спор идет не о Синае или Иерусалиме, а о революции. Завоевания революции нужно во что бы то ни стало сохранить и развить.

В последующие годы он с головой ушел в работу над своей замечательной книгой «Начнем с поражения», которая звучит гимном новой жизни, прокладывающей себе дорогу через руины прошлого. Я знал, что он с необыкновенной энергией работает в своей организации Арабского социалистического союза, не раз слушал его выступления по телевидению. Азми Шакер — один из немногих, у кого нет признаков раздвоения личности, он остается самим собой и перед массовой аудиторией, и в частных беседах. Мое восхищение им весьма сердит многих из числа тех, кто никак не может оправиться от потрясения, вроде Аглана Сабита и Салема Габра. Не забуду, как рассердился Салем Габр, когда я при нем похвалил книгу «Начнем с поражения».

— Я его так уважал, а он оказался всего-навсего средним обывателем, — сказал Салем Габр весьма холодно.

А Аглан Сабит назвал книгу Шакера «Начнем с приспособления» и с презрительным смехом говорил:

— Хороши у нас писатели — Гадд Абуль Аля и Азми Шакер! О бедная страна, другие уж добрались до Луны, а мы все еще празднуем вознесение Мухаммеда!

Однако, что бы они ни говорили, доктор Азми Шакер, как и прежде, честен, энергичен и так же беззаветно верит в будущее.

Когда в своем салоне доктор Зухейр Кямиль представил меня Азизе, имя ее мне было уже знакомо. Возможно, я встречал его в журнале или газете. Смуглую, с тонкими чертами лица, остроумную Азизу сопровождал ее муж. На вид я дал бы ей лет тридцать, но Гадд Абуль Аля сказал, что ей все сорок.

Произошло это в 1960 году. Художники, Азиза и ее муж, пригласили меня к себе. Я познакомился с их работами и удивился — в пору засилья абстракционизма они писали не просто реалистические, но и с четким идейным содержанием картины.

— Наконец-то я вижу перед собой консервативное искусство! — пошутил я.

— Это прогрессивное искусство, единственно возможное прогрессивное искусство! — мягко возразила на это Азиза.

Так между нами завязалась настоящая дружба, Азиза была не только талантливой художницей, но и прекрасной матерью двух сыновей. К тому же куда общительнее своего мужа. Он только присутствовал при наших встречах, а мысли его в это время витали где-то далеко. В высшей степени образованные, Азиза и ее муж считались «левыми». Однако я постоянно чувствовал сильный характер Азизы, которым она так отличалась от своего слабовольного, легко поддающегося настроениям мужа. Однажды по просьбе Азизы я привел к ним в дом Юсуфа Бадрана, редактора одного из художественных журналов. Я сразу заметил, что между Азизой и Юсуфом вскоре возникло взаимопонимание и они прониклись друг к другу дружескими чувствами.

Какое-то время спустя я зашел навестить Юсуфа Бадрана в его квартирке на улице Каср аль-Айни. Беседуя с ним, я почувствовал исходящий от него запах вина. Внезапно открылась дверь спальни, и показалась одетая в мужскую пижаму Азиза Абдо! Я смешался, но все же сумел найти какие-то нейтральные слова, сделав вид, будто ничего не случилось. Азиза поощряла меня мягким смехом и непринужденным разговором. От нее тоже пахло вином.