Нагиб Махфуз: Зеркала

— Интересует, конечно, но… — И после некоторого колебания добавил: — Моего старшего брата убили во время демонстрации.

Экзамены он сдал блестяще и вошел в первую десятку лучших учеников страны. Однако, вернувшись в школу в начале нового учебного года, мы не увидели Наги Маркоса ни в классах с естественнонаучным уклоном, ни с филологическим. Всех это удивило. Жил он далеко от нас, на окраине Аббасии, рядом с Маншийят аль-Бикри. Мы собрались и пошли к нему домой; там мы узнали, что Наги серьезно болен и его отправили лечиться в Верхний Египет, где жила его бабушка. Лечение продлится не меньше года, сказали нам. Известие это огорчило всех — и нас, и учителей. Мы послали туда письмо, пожелав ему скорейшего выздоровления.

Именно в этот период Мустафа ан-Наххас был предан суду по делу Сейф ад-Дина. Верховный суд оправдал его, и многолюдные народные делегации направились к парламенту, чтобы поздравить Мустафу Наххаса. Пошел вместе с другими и отец Наги Маркоса, чиновник военного министерства. К несчастью, среди прочих поздравлявших Наххаса он оказался на фото, опубликованном в газете, и был уволен из министерства. Небогатый человек, к тому же с больным сердцем, он не вынес этого удара. Его разбил паралич, и он вскоре скончался.

Между тем Наги выздоровел, но продолжать образование ему оказалось не по средствам. Добрые люди, воспользовавшись возвращением «Вафда» к власти, помогли юноше, еще подростку, устроиться при военном министерстве. Он получил маленькую внештатную должность. Так обстоятельства лишили самого способного ученика возможности учиться. Я часто вспоминал о нем и горевал о его судьбе. Всякий раз, как мне в жизни выпадала удача, я думал о нем, и мной овладевала грусть — я старался представить себе, сколько славных дел мог бы свершить Наги, если бы не роковой удар слепой судьбы. И вдруг в 1960 году я встретился с Наги Маркосом в ресторане «Эзбекийя». Сперва я не узнал его и прошел мимо. Обратив внимание на седую бороду, я решил, что это какой-нибудь художник. Он окликнул меня, я оглянулся и сразу же признал Наги. Мы горячо пожали друг другу руки и сели за столик. Он почти не изменился. От всего его облика веяло спокойствием и просветленностью. Мы помянули прошлое, друзей, тех, кого уже не было в живых — Бадра аз-Зияди и Гаафара Халиля, тех, кто преуспел, — Реду Хаммаду и Сурура Абд аль-Баки. Наконец пришла его очередь рассказывать:

— По-прежнему работаю в военном министерстве. Дослужился до звания чиновника третьего класса. Женат. У меня двадцатилетняя дочь, студентка естественнонаучного факультета. — Помолчав немного, он добавил: — Давно уже занимаюсь проблемами духовной жизни человека…

— Кое-какие книги на эту тему мне попадались, — сказал я.

— Не только изучаю вопрос теоретически, но и применяю свои знания на практике, — улыбнулся Наги.

— Вот как?!

— Мир духа — это удивительный мир, — с воодушевлением заговорил он, — гораздо удивительнее материального. Он несет человеку надежду на подлинное спасение.

Внимательно выслушав его, я вполне искренне сказал:

— Что и говорить, человек нуждается в спасении.

Ободренный моим вниманием, он горячо продолжал:

— Наша цивилизация материальна. Благодаря науке она каждый день одерживает поразительные победы, и не далек тот день, когда человек будет владеть миром. Однако какой смысл овладеть миром, но потерять себя?

— Человек должен не только овладеть миром, но и собой! — осторожно заметил я.

— Ты можешь верить или не верить моим словам, — сказал он с мягкой улыбкой, — но мир духа столь же загадочен, сколь и мир материи, и его исследование сулит человеку открытия и победы, ничуть не менее захватывающие, чем освоение космоса. Однако в духовные методы исследования мы не верим, доверяем только науке, ищем истину на пересечении разных путей, а не в конце одного-единственного…

— Разумно.

Взглянув на меня своими нежными черными глазами — я впервые увидел, какого они цвета, — он с сожалением проговорил:

— Голос истины ослабел среди рева машин, и человечество сегодня, как никогда, нуждается в спасителе…

— И как же ты представляешь себе этого спасителя? — спросил я с любопытством.

— Им может быть человек, или идея, или урок, который дорого обойдется всему человечеству.

— Атомная война, например?

— Возможно… Я вижу, что между нами преграда, но это преграда тонкая и преодолимая. Я чувствую в тебе стремление к истине. Знаешь, я провожу у себя в доме спиритические сеансы. Может, как-нибудь зайдешь ко мне?